Тяжелая ото сна рука мужа опустилась Лиле на грудь и сделала вялую попытку пробиться к телу сквозь рюшечки ночной сорочки. Женщина сердито дёрнула плечиком. Но благоверный бормотнул сонным голосом:
— Должок!
Лилины брови грозно сошлись на переносице. Гневное «Дай поспать! Суббота!!» — готово было сорваться с губ. Но рука Вадима, безвольно отказавшись от «схватки» с рюшечками, перебралась под щеку хозяину.
— Ладно, должна будешь! – невнятно промычал тот и мирно засопел.
С одной стороны, Лилечка вздохнула с облегчением. А с другой — ее губы презрительно дрогнули. Ей вдруг остро захотелось двинуть супружника локтем под ребра и сказать что-нибудь жутко ехидное, вроде:
— Ну, ты прямо сексуальный маньяк!
Но желание «доспать» заставило прикусить язык. Хотя сон-то, как раз куда-то испарился. Лилечка покрепче зажмурила глаза, не помогло. В голову, не давая уснуть, упрямо лезла всякая ерунда.
Некстати вспомнилось, как они вчера всем отделом воспитывали глупую Настену. Та собралась замуж и по этому поводу пребывала в самом восторженном настроении. Ее светящаяся от счастья мордашка, безумно бесила дружный женский коллектив. И семь женщин с упоением принялись запугивать девушку «ужасами» семейной жизни.
— Да не слушай ты их! – добродушно усмехнулась главбух Вера Павловна: «Бабы каются, девки замуж собираются!»
— А еще носки… много носков! – продолжала гнуть свое Наталья.
— И посуда! Грязная! Гооорыыы! – подвывала ей в тон Маринка.
— И дети, дети, дети... и все сопливые! – замогильным голосом шелестела мать троих детей Зинаида.
— Я думала, вы любите своих детей и мужей! – потрясенно пробормотала Настюша.
— Еще как любят! – сердито оборвала разошедшихся сотрудниц главбух. – А быт он и в Африке быт!
— Ну, насчет Африки не знаю, – хмыкнула Наталья, — а наш – страшное дело!
— Ага! — подтвердила Маринка. — Мигом любовь с романтикой сжирает! До крошечки!
Лиля вздохнула – и ведь точно — сожрал! И теперь это уже не любовь, а супружеский должок! Настроение испортилось окончательно.
Поняв, что уснуть не удастся, в самом отвратительном расположении духа Лилечка отправилась готовить семейству завтрак. В голове назойливой мухой вертелись мысли про быт.
— Быт, быт, быт, — бубнила она с остервенением переворачивая оладьи, — что ж это за чудовище такое, которое все заедает!
— Здрасте! – раздался за ее спиной густой басок.
Лиля подскочила. Оладьи, как переспелые яблоки, посыпались на пол.
— Чав-чав-чав, — понеслось с пола.
Женщина в ужасе обернулась. На полу сидело лохматое чудище и совершенно бесцеремонно лопало оладьи.
В этом месте Лилечке полагалось бы завизжать. Но у нее от испуга пропал голос. Она беззвучно открывала и закрывала рот, пока не просипела:
— Ты кто?!
— Быт, — чавкнуло чудовище, продолжая бессовестно пожирать их завтрак, и уточнило. – Ваш Быт.
— Бред! – помотала головой Лиля и, наконец, завизжала.
Домашние в полном составе пригалопировали на кухню.
— Мама, паук?! Да?! Паук?! Большой?! – еще от детской начал кричать пятилетний Егорка, да так и застыл с открытым ртом: – Оооой, большооой!
— Ух, ты, какой лохматик! — в восторге завопила примчавшаяся следом его старшая (ей уже восемь) сестра Дашка. – Можно погладить?
— Это еще что за зверюга?! – оторопело распахнул заспанные глаза Вадим.
— Говорит, что наш БЫТ! – дрожащим голоском ответила Лиля.
— Говорит?! – вытаращился глава семьи.
— А кто такой БЫТ? – перебила его Дашка.
— А почему он такой лохматый? – тоже встрял Егорка. – Страшно ведь!
— Страшно ему! – обиделось чудище. – Какие сами такие и сани!
— Точно, говорит! – изумился Вадим. – Так кто ты, повтори!
— Ваш Быт, — буркнуло существо.
— Бред! – категорически отверг это заявление Вадюша.
— Ничего не бред! – пожало мохнатыми плечами чудовище. – Вон она (кивок в сторону Лили) сказала: «Быт, быт, быт, что ж это за чудовище такое, которое все заедает»! Ну, вот я … здрасьте!
— Здрасьте! – ошалело хором ответило семейство. А его глава накинулся на свою половину:
— Я так и знал, что это ты его притащила! А ведь я предупреждал -никаких котиков, собачек и прочих тварей, именуемых домашними любимцами!
— У тебя всегда я виноватая! На себя посмотри!– включила режим электропилы Лилечка.
— А сама-то!– перешел в звуковой диапазон «паровоза» Вадим, перечисляя все грехи и пригрешения своей бестолковой спутницы жизни.
Егорка с Дашкой заревели. А чудище затопало на супругов мохнатыми ножками:
— Замолчите вы, оба! Из-за вас я уже совсем в пугало превратился!
Лиля глянула на странного гостя и у нее опять пропал голос – тот явно стал страшнее прежнего.
— Да мне все равно в кого ты превратился! – не дрогнул Вадим.
— Это ты зря, — хмыкнул Быт, — как лодку назовете, так она и поплывет!
— Еще всякое чучело меня учить будет?! – вконец рассвирепел глава семьи: — Сам кашу заварил! Счастье наше заел!
— Ничего я не заедал!– тоже разозлилось страшилище. – Сами кормите меня, чем ни попадя... Чувствами вашими потухшими — протухшими; временем, впустую потраченным, ленью обыкновенной! А всё– БЫТ заел! А я, между прочим, оладьи есть люблю! С чаем!
— Ой, — смутилась Лиля. — Угощайся, пожалуйста!
Но чудище тарелку с оладьями обиженно отодвинуло:
— Эх, вы! Знаете, какое у меня имя? Смеян! Что значит «жизнерадостный»!
А с вами я смеяться разучился. И вообще, в жуть превратился! А я, может, Олелю люблю! Бытушу соседскую! Она у них красавица раскрасивая! Ну, и обратит она на такое страшилище внимание?!
— Ты совсем не страшный! – кинулись обнимать его Дашка с Егором.
— Ага, прикольный просто! – поддакнула Лиля.
— Что же ты с «прикольным» Пашей даже в кино не пошла? – хмыкнул Смеян.
Вспомнив лопоухого одногруппника Лилечка густо покраснела.
— А давайте ему поможем! – шмыгнула носом Дашка, — ну, раз он так свою Олелю любит…
— Ну…, — крякнул глава семейства, — чего уж, давайте!
— Урааа! – завопил Егорка.
— А как? – растерялась Лиля.
— Может, искупаем его в той розовой пене для ванн? – подсказала Дашка.
— В той, которую я от вас спрятала?! – нахмурилась Лиля, но тут же махнула рукой: — Давайте!
Целых два часа Смеяна мыли, сушили и расчесывали. От него приятно пахло шампунем, но краше он не стал.
— В парикмахерскую его надо! – подсказал глава семейства.
— Я сама там уже сто лет не была, — вздохнула Лилечка, — все как-то недосуг, быт совсем заел… Ой! – зажала она рот рукой: – Прости меня, пожалуйста!
— Да уж, — огорчился БЫТ, — с вами, похоже, каши не сваришь… Ходить мне, видно, неженатому.
— Кажется, я знаю, что надо делать! – хмыкнул Вадим и отправился мыть посуду.
— Ага! – кивнула сама себе Дашка и схватилась за щетку для смахивания пыли.
— А я игрушки соберу! – обрадовался Егорка.
А потом всем семейством отправились в парк. Там они катались на каруселях, ели мороженное со сладкой ватой и смеялись. А ночью, откуда-то из небытия, вдруг дикой кошкой выпрыгнула страсть.
— Ну, ты прямо сексуальный маньяк! – счастливо выдохнула Лилечка.
А через месяц пушистый, похожий на плюшевую игрушку, Смеян сделал предложение Олеле. По этому случаю Дашка с Егором построили для них домик из диванных подушек. Лилечка напекла оладьей. А Вадим преподнес Олеле фиалки.
— Любите друг друга в печали и радости! – торжественно пожелал он молодоженам, — в богатстве и бедности!
— В мытье посуды и воспитании детей! – подхватила Лиля. — В общем…
— Совет да любовь! – радостно завопили Дашка с Егором.
— Да смотрите, чтобы любовь эту вашу быт не заел!! – засмеялись Лилечка с Вадимом. — Это и есть ключ к счастью!
— А вот и нет, — обнял любимую Смеян, — нас учили, что на самом деле ключей от счастья нет. Потому что дверь в него всегда открыта!
Автор: Людмила Ткаченко
