Этим летом московская дачница Люся привезла к себе в деревню, где у нее был домик, своего крестника Алешку. Ему осенью исполнилось четырнадцать лет, самый вредный возраст для подростка. Его мать просила забрать сына недели на две на природу, чтобы хоть чуть-чуть отвадить его от новой компании. Сойдя с поезда, он оглядывался с озадаченным видом и крестная спросила:
— Что ты ищешь?
— А автобус-то тут есть или по полям пешком пойдем?
— Почему по полям? Дорога есть, да и идти-то недалеко минут двадцать-двадцать пять. Для дальних поездок у нас таксуют мужики, видишь, машины у вокзала стоят? А недалеко и пешком прогуляемся! Алешка тащил свой рюкзачок и сумку, и бурчал:
— Завезла меня, Бог знает куда, чего я тут делать буду? Там у меня друзья и подружки, а тут дярёвня!
— Не дярёвня, а деревня. И тебе в этой деревне еще и поучиться придется!
— Чему?
— Жизни! Посмотришь, как люди живут, как друг к другу относятся, может, и к отцу-матери относиться по-другому будешь!
— Это в воспитательных целях значит?
— Почему? Я же тебе говорила, что проводка у меня в доме плохая. А ты хвастался, что разбираешься, вот и посмотришь, а то меня током бьет, когда суп варю на электроплитке.
— Посмотрю. Теть Люсь, а ты говорила, что речка есть, это вот то, что мы с тобой по мостику переходили? Где же в ней купаться?
— Речка эта, а купаются в другом месте, если хочешь, сегодня же и сходим.
— Конечно, хочу, мы с братом в Москве-реке рано купаться начинаем, в мае. А тут-то теплее наверное?
— Конечно! Считай на 280 километров южнее Москвы.
Вот так, разговаривая, они наконец-то дошли до Люсиного дома.
На часах было 4 утра, и, вскипятив чайник, и слегка закусив, они улеглись досыпать.
На речку они попали, когда время подходило к 12 часам, и Алешка удивился тому, что, несмотря на рабочий день на пляже довольно много народу.
Поздоровавшись со знакомыми, крестная расстелила на траве покрывало и мальчик, быстренько раздевшись, побежал в воду. Плавал он не просто хорошо, а мастерски. Благо мать его работала учительницей физкультуры, и с теорией и практикой у него не было недостатка. Местные ребята сразу оценили его уменье, и, сплавав с ними наперегонки, от одного берега до другого и обратно, зауважали.
Накупавшись вволю, уже ближе к обеду, они отправились домой, и крестная заметила, что парень явно повеселел. Пока готовили и обедали, он ворчал на нее:
— Зачем ты со всеми здороваешься, останавливаешься, всем докладываешь, что я твой крестник Алеша, зачем я приехал. Кого все это касается и кому это интересно?
— Ты странный, Алеша! Это деревня, здесь все про всех всё знают. Вот мы с тобой прошли по улице, со всеми поздоровались, со всеми поговорили.
Во-первых, это просто вежливо.
Во-вторых, вот представь, что мне ночью стало плохо, а здесь телефона ни у кого нет. Что делать? Придется идти к соседям. А если они тебя не знают, то поглядев на тебя в окно, и дверь не откроют и помогать вряд ли захотят. Кто тебя знает, может ты жулик или бандит! А теперь все знают, что с Люсей приехал крестник Алешка.
Ты постучишь, тебе откроют, сами себе скажут, это, мол, Люсин паренек пришел, что-то случилось. И выслушают, и заведут свою машину, или мотоцикл, и съездят и вызовут врача. То же самое, если не дай Бог что другое случится, пожар или беда, какая. Здесь от простой вежливости зависит здоровье и сама жизнь.
Разве это не правильно? Он пожал плечами:
— Не знаю, может и правильно, но странно.
— Ну, это просто тебе не привычно, а привыкнешь, и замечать перестанешь.
После обеда Алешка занялся проводкой, очень быстро нашел, где пробиты провода, определил все неисправности и потом три дня менял проводку, розетки, и выключатели в доме, благо крестная заранее купила и привезла все необходимое.
Он работал, делал перерыв на купание и обед, и потом опять работал. За неделю он отремонтировал ей еще и утюг, электроплитку и пылесос. Потом у холодильника и электросамовара поменял вилки, и наладил телевизионную антенну.
Крестная на радостях напекла ему пирожков с мясом и с капустой, и они дня три ходили на речку купаться, и больше ничем не занимались.
Потом крестная принялась за свои огородные дела, а Алешка лазил на крышу и с высоты дома рассматривал окрестности в бинокль. Он успел познакомиться с местными ребятами и уже два раза играл с ними в футбол. Одна из соседок зашла посмотреть его работу. И к вечеру, все на улице знали, что Люсин крестник, в свои 14 лет, мастерущий и ловченный парень. Бабули понесли ему утюги, электрочайники и плитки, и все что он смог, отремонтировал.
— Тетя Люся, я с них денег не брал за ремонт, это правильно?
— Да, это по-соседски. Но и они тебя без благодарности не оставили. Вот яйца, принесла баба Зина, вот банка молока, это от бабы Веры, вот творог и домашний, кстати, очень вкусный, сыр, это от бабы Нади.
— А это что в миске? Ух, ты, блинчики! Да какие тоненькие!
— Ешь, вот тебе с молоком. А называются они каравайцами. Смотри, видишь по краешку тоненькая поджаренная корочка, как кружева. Это тетя Таня Воронкова, только она так печет, каравайцы с вавилонами!
— Надо же как вкусно! И интересно! Каравайцы с вавилонами? Хм. Вкуснота!
— Ты честно заработал это угощение, вот и ешь на здоровье. А если деду Семену наладишь стиральную машину, то он нам с тобой печку поправит, видал, как дымила в первый день как приехали?
— А какая у него машина?
— Не знаю. Сходи и посмотри.
— А это где?
— У самой линии дом с краю, собаки у них нет, никто тебя не укусит. Леша вернулся неожиданно быстро.
-Что, не сумел?
-Почему? Сумел. У него там в двух местах неполадки были, внутри провод отсоединился, и розетка была неисправная. Я сделал.
— Умница!
Loading...
— Теть Люсь, а он сказал, что я ему помогать буду, печку ремонтировать, а я ведь этого не умею!
— Помощь бывает разная. Он все сделает сам, но физически он слабый, старенький уже. Ты просто тяжелую часть работы поможешь ему выполнить. Воды принести ведро, раствор помешать, он сам скажет и покажет. Печником быть, это надо работу знать, понимать, что и как, и силенка нужна. А по нынешнему времени оно и модно. Многие себе печи да камины кладут, и платят за это оч-чень хорошие деньги!
— Да? Вот уж никогда не подумал бы!
— Мой отец тоже умел печки складывать, глину сначала с лета накопает, оставит ее на осень-зиму, чтобы ее проморозило хорошенько.
— А это зачем?
— Чтобы все ее комочки развалились, температура-то зимой скачет. То холод, то оттепель. Вот глина и «поспевает». Потом он ее просеивал, добавлял песок речной, сколько надо, он знал сколько, потому, что это от глины зависит, она оказывается всегда разная. Клал в глину одуванчиковый пух, тополиный пух, камышовый, знаешь, коричневый такой камыш, «рогоз» называется. Клал шерстяные старые нитки, порежет их и замесит, клал старую шерсть, козью и овечью, очесы с шерсти.
— А это зачем?
— Он кирпичи делал сам. Вся эта добавка, органика, при обжиге выгорает, и остаются поры, с воздухом. Такой кирпич тепло долго держит. И раствор кладочный делал сам, никому не доверял, много у него их было, хитростей профессиональных, да я не все помню. Я маленькая была. Зато и говорили, что в его печку поставь зажженную свечу, во всем доме тепло будет, преувеличение конечно, но печи его славились.
— А я думал, что печку любой дурак сложит!
— Нет, милый мой, всему учиться надо!
— Дворнику не надо!
— И дворником тоже много знать надо!
— Что уж дворник то знает!
— Ну, во-первых, орудия труда. Лопата называется движком. Она должна быть алюминиевая, потому, что железная тяжелая, много не наработаешь! А дюраль дорогой, не достать, да и выпускают его тонким, и движок из него под тяжестью снега прогибается.
Метла тоже бывает разная. Сам должен себе делать. Да такую, чтобы легкая была, как грабельки, весь мусор подбирала. А есть тяжелая с толстым комлем, ею только тупые мужики работают, которым лень метлу поправить. Вот ты видел, что дворники солью лед посыпают. А как она называется? На что еще в хозяйстве годится? При какой температуре работает? Что такое общие работы, выселение и другие дела? Какова норма работы зимой и летом? Всему мой милый, учиться надо!
— Да! Удивила ты меня!
— Я тоже в молодости многому удивлялась, а теперь точно знаю, что самая простая работа не обязательно и самая легкая, но любая почетная, если человек – мастер своего дела.
Назавтра пришел дед Семен, и они с Лешей провозились целый день. Парню стало так интересно, что он даже купаться не пошел.
Через два дня, когда печка просохла, он сам ее растопил и был очень доволен, что все получилось, даже потом побелил ее, правда под руководством крестной.
Потом позавидовал, как крестная рубила дрова, и сам решил показать, что он мужик. И первое же отлетевшее полено здорово отбило ему коленку. Дней пять учился, и наконец, нарубил хорошую охапку дровишек. Правда, пришлось два раза топор выручать из полена. Мальчик брал слишком большой пенек и конечно с сучками. Пробовал колоть колуном, но не понравилось, и крестная утешила его, сказав, что не все и деревенские сразу умеют рубить большие поленья, силенка нужна. И он опять удивился:
— По телевизору это все выглядело очень просто и красиво, а на самом деле и тут голова нужна.
— Это ты еще косить не пробовал.
— Конечно! Я вчера во дворе брал в руки косу, тяжелая!
— Ну конечно, это так называемая «семиручка», она для взрослого и сильного мужика.
— Никогда не думал, сколько всего надо знать.
— А ты знаешь, что почти все деревенские ребята умеют доить корову, помогают отцам, когда забивают скотину-корову, или поросенка. Знают, как разделать тушу правильно.
— Это, наверное, страшно! Кровищи небось полно!
— Зачем? Все делается по порядку и по правилам, чтобы мясо не пропало, чтобы желчь не разлилась и не испортила всю работу. Они же потом все это будут есть, часть продадут на рынке, а часть себе для еды. И опять же прежде чем на рынок везти, надо свозить тушу в ветлабораторию. Врач осмотрит, сделает анализы, поставит на мясо штамп, и даст тебе справку, что мясо от здоровой скотины. Вот молоко от коровы тоже врач проверяет, ведь его ребятишки пьют, ну и взрослые тоже.
— Это сколько всего знать надо!
— Да. В деревне жить, надо знать, и уметь очень многое. Но ты городской житель. Тебе надо учиться. Ты выбери себе дело по душе, выучись, стань асом в нем, и жить будет интересно, и жизнь будет хорошая. А курить, да водку пить да под заборами песни похабные орать много ума не надо. И затягивает такое болото очень быстро, «А» не успеешь сказать. Ну ладно, засиделись мы с тобой, спать пора. Ты завтра с утра вещи свои собери, я на вечер билеты взяла, в ночь уедем.
— Уже уезжаем? Как быстро две недели прошли!
— Не две, а три! За делами ты и не заметил!
— Теть Люсь, а ты огород посадила, кто за ним смотреть будет?
— А чего за ним смотреть? Да я в следующий выходной опять приеду.
— Жалко я не смогу. Отец дома ремонт затеял, буду помогать.
— Ну, когда сможешь, всегда буду рада взять тебя с собой. Сходишь с ребятами в центр, там у нас по выходным танцы.
— Под гармошку?
— Почему под гармошку? Помнишь, в субботу поздно вечером музыка гремела?
— Не-а. Я спал, я же с печкой уработался, устал. Правда сквозь сон музыку слышал, утром хотел тебя спросить, да забыл!
— Да, точно. У них там такой усилитель стоит, что у нас слышно! Назавтра вечером они пошли к станции. Бабули, знавшие об отъезде, на прощание совали Алешке в карманы то пирожки, то вареные яйца, то домашнюю ветчину и каравайцы его любимые и звали:
-Приезжай, Лешенька еще! А он, красный от смущения, только согласно кивал головой, и, поглядывая на крестную, улыбался. Потом повернулся и помахал всем рукой:
— Спасибо вам, до свидания!
Автор: Людмила Рассказова
