Пелагея который день чувствовала себя нездоровой. Кости ломели, словно их кто-то выворачивал большой и сильной рукой. Волна жара обжигала внутренности, и вырывалась наружу. Казалось, дотронься до тела, оно и всполыхнет вмиг. Силы стремительно покидали старуху, и настал день, когда она не смогла подняться с постели. Слезы текли по изможденному старческому лицу, но Пелагея будто не замечала этого.
В голове мысли кружились роем, перескакивая с одной на другую: «Вот и смертушка моя близко. Видать, скоро свидимся с тобой, Захарушка. Без малого тридцать годочков без тебя я землю топтала, задержалась здесь, чувствую. Да как же, помру, и не спохватится никто обо мне. Дуська была бы жива, все глядишь зашла бы проведать. Макар если только надумает придтить? Да где там, сам еле ходит.
С того конца деревни и не выбраться, вон сколько снегу намело, не пролезешь. Кот голодный, вот беда. Второй день с постели не встаю. Надоть хоть корочки хлебные размочить ему в кипяточке. Да и самой не мешало бы погреться чайком».
Пелагея попыталась встать с постели, но перед глазами запрыгали разноцветные мушки, а в голове словно набат застучал, заставляя старушку вновь упасть на подушки.
«Прости, Васька, сама помираю, и тебя на голодную смерть обрекаю. Изба то два дня не топлена стоит. Выстыла вся. И дрова закончились в доме, а до сарая я и не дойду. Хорошо хоть, что морозов нет. А сыночек мой Николенька и не чует, что мамка его помирать собралась. Да где там! Забот то сколько! Обещался по осени, на престольный праздник, приехать погостить, да не сложилось. Теперь уж до весны и ждать нечего».
***
Еремей лежал на печи, прижавшись к теплому боку кота, и дремал, сквозь сон слыша бормотания старухи.
— Еремка, — кот тряс лапой за плечо, — просыпайся, Еремка! Что ж ты за домовой такой, хозяйка помирает, а тебе хоть бы хны!
— Да не сплю я. Я, Васька, думу думаю, как Пелагею спасти.
— И много надумал? – недоверчиво фыркнул кот.
Еремей пропустил колкость кота мимо ушей.
— Вот что я вспомнил, это еще мне дед мой рассказывал, а ему, стало быть, его дед…
— Не томи, давай ближе к делу, — кот нетерпеливо поскреб когтями о холодные печные кирпичи.
— Ты же знаешь, я во всем обстоятельность люблю. Так вот, слушай, — Еремей оправил бороду, укутался в старую Пелагеину шалёнку, — есть такой день в году, когда мы, домовые, можем просить все, что угодно, и ни в чем нам отказа не будет.
— У кого просить? И когда? Что это за день такой? Пока этот день настанет, Пелагея наша сто раз помереть успеет. Вон лежит еле дышит, ни от болезни, так от холода и голода помрет. А мы с тобой и помочь ничем не можем.
— Не перебивай, Васька! Знамо, где просят, там! – Еремей показал указательным пальцем на потолок, — а день этот Новый год!
— Тю-ю, так Новый год прошел уж, — разочарованно произнес кот.
— То обычный Новый год прошел. А есть еще Старый Новый Год. Вот он то как раз сегодня.
— И как же ты собираешься попасть туда? – недоверчиво спросил кот. – Лично я дорог таких не знаю.
— Есть у меня одна мыслишка, только должен буду я дом покинуть на время. Это значит, ты за старшего останешься.
— Ты это, мур-р-р, можешь на меня положится. Не сомневайся, я прослежу тут. Делай свои дела.
Кот спрыгнул с печи и с важностью прошелся по избе.
***
В небесной канцелярии было тихо. Огромные настенные часы отсчитывали улетевшие в вечность мгновения, сидевший за столом ангел перелистывал старую книгу описи домовых, проживавших в Энском уезде. Еремей нетерпеливо ёрзал на лавке, поглядывая на часы. Наконец, ангел нашел нужную страницу.
— Итак, Еремей Еремеевич, вы утверждаете, что впервые обращаетесь к нам с просьбой.
— Утверждаю. Впервые. – Еремей закивал головой, — и дед мой, стало быть, ни разу не обращался, и отец тоже. И прадед. Вы это там пометьте. Потому как просьба моя должна быть выполнена.
Ангел придвинул Еремею ватман, поставил маленький флакончик чернил и подал перо.
— Опишите все, чтобы вы хотели. Мы рассмотрим ваше прошение и до полуночи дадим вам ответ.
Домовой принялся старательно выводить на бумаге буквы, от усердия высунув кончик языка и расстегнув верхнюю пуговицу своего мехового тулупа. Наконец, прошение было написано. Ангел забрал бумагу, поставил в конце листа огромную гербовую печать, и исчез за большими дубовыми дверями, больше похожими на ворота.
Домовой остался томиться в ожидании.
***
Наконец, двери распахнулись, и к нему вышел высокий седовласый мужчина, в черной шелковой мантии до пола. Еремей в нетерпении поднялся навстречу.
— Мы рассмотрели ваше прошение, Еремей Еремеевич. Вы в письменной форме сообщаете нам, что хотели бы видеть свою хозяйку, некую Пелагею Антиповну, при полном здравии, также просите отсрочить ее скорую встречу с нами. Все верно?
— Верно, прошу об этом, — закивал головой домовой.
— А знаете ли вы, уважаемый, что взамен этого вы должны будете остаться на земле навсегда? Таковы наши условия взамен на удовлетворение просьбы.
— Не знал я про то. Да что говорить об этом, согласен я.
Мужчина в черном внимательно посмотрел на Еремея:
— Сейчас все складывается в вашу пользу, Еремей Еремеевич. Старуха долго не протянет, к завтрашнему утру ее уже не будет. Дом остается без хозяев. К лету сын продаст эту халупу на дрова. Вы, стало быть, остаетесь без работы. Поскитаетесь с месячишко по поместью своему, а там, глядишь, и подберут вам новое место службы. Да не на земле, а здесь, у нас. Послужной список у вас хороший, я лично позабочусь о том, чтобы вам тепленькое местечко досталось. Будете за столом сидеть в кабинете, да бумажки перебирать. А, как вам?
Еремей задумался. Перспектива так кардинально поменять место службы показалась домовому заманчивой. Да и Пелагея была уже стара. Он и сам задумывался о том, что будет с ним, когда не станет хозяйки.
— А что с Васькой будет, ежели я соглашусь? – Еремей внимательно посмотрел на собеседника.
— С каким Васькой? В нашей книге прописана только Пелагея, нет никакого Васьки.
— Да это кот хозяйский. Вы там так и запишите в книжке своей.
— А-а, кот! Что с ним будет? Да ничего, первое время мышами будет питаться, а дальше… придумает сам что-нибудь. Вам о себе надо
думать, а не о котах всяких.
Судя по тому, как забегали глазки у мужчины, Еремей понял, что ничего хорошего Ваське не светит. Скорее всего, голодная смерть,
как и опасается Пелагея. Он посмотрел на часы, до полуночи оставалось ровно полчаса. Надо торопиться.
— Я согласен, оформляйте мое прошение побыстрее, пока полночь не наступила.
— Вот и правильно, вот это деловой разговор. Мне только что по внутренней связи передали, что освободилось место ангела. Мы вас на это место и пристроим. Будете страждущих на прием в вышестоящие инстанции записывать. Вы, Еремей Еремеевич, можете прямо сейчас и приступать, нечего вам на землю возвращаться. Пелагея ваша с этим, как его, Васькой, и без вас теперь справятся.
Домовой сжал кулаки, еле сдерживая себя. Ну, не драться же, в самом деле, в такой обстановке. Иначе точно в просьбе откажут.
— Ты меня неправильно понял, уважаемый. Я согласен на все ваши условия, возвращай меня на землю. К хозяйке моей, да к коту.
Хочу и дальше верой и правдой Пелагее служить, а там будь что будет.
***
Пелагея проснулась от вкусных, щекочущих нос запахов. Пахло куриной похлебкой и свежезаваренными травами. В печи догорали дрова, разнося тепло и уют по всей избе.
«Да неужто я в раю? Померла, видать, ночью то», — стала рассуждать вслух Пелагея.
— Жива ты, мать, слава Богу, жива! – в дверях показался сын Николенька, — вот сейчас накормлю тебя да чаем горячим напою на травах. Жар был сильный, я тебе микстуру давал.
— Коленька, сынок! Да как же это, я и не чаяла тебя увидеть, так и думала, что помру.
— Ну, мать, кончай сырость разводить. А я в командировке был полгода. Вот только вчера прилетел, и сразу к тебе. Как чувствовал, что беда с тобой приключилась. Ну ничего, вылечу тебя, и с собой заберу в город.
С помощью сына старуха быстро пошла на поправку, и через неделю сама управлялась с нехитрым хозяйством, балуя Николеньку пирогами да курниками. В город ехать категорически отказалась, и вскоре сын перебрался жить поближе к матери. Прожила Пелагея после всех этих событий еще 10 лет, дожив до глубокой старости и умерев на руках Николеньки. Кот Васька все это время жил с Пелагеей, и ушел на радугу сразу после того, как старушки не стало.
После смерти матери Николай продал дом пожилой паре. Устав от городской суеты, пенсионеры переехали в тихое и спокойное место. Еремею понравились новые жильцы, а вскоре в доме появился маленький серый комочек. Хозяева, не сговариваясь, назвали его Васькой.
Автор: Елена Грибова
Художник: Татьяна Родионова
