— Ну что, Ольга, живая? Всё нормально? А ты не хотела возвращаться!
Игорь Алексеевич стоял в палате у кровати молодой девушки, которой всего шесть часов назад сделали сложнейшую операцию.
Оля смотрела на него затуманенным взглядом, казалось, что она ещё не до конца отошла от наркоза. Девушка провела припухшим языком по сухим губам и еле слышно попросила:
— Пить...
Игорь Алексеевич взял с тумбочки стакан с водой и чайную ложечку, аккуратно влил воду ей в рот:
— Много пить пока нельзя, ты уж извини. Я хотел бы поговорить с тобой о том, что ты сказала на операционном столе, когда тебя вывели из наркоза. Ты помнишь?
Оля попыталась приподняться и сесть, но всё тело было ватным и не поддавалось её желанию.
-Ладно, я зайду завтра. Отдыхай.
Он вышел из палаты и тихонько закрыл за собой дверь. Оля прикрыла глаза. Швы и всё тело болели, точно бы на неё перевернулся многотонный грузовик. Возможно, надо поспать. Но как уснуть, когда боль намного больше желания уснуть? Точно бы кто-то прочитал её мысли, в дверях появилась медсестра с обезболивающим. То, что надо!
Игорь Алексеевич снова появился в её палате на следующий день, ближе к обеду. Оля полусидела на кровати, оперевшись на подушку. Увидев его, она вдруг вспомнила его вчерашний вопрос. Но ответить она на него вряд ли сможет. Девушка не могла припомнить из того, что она говорила после наркоза, ни слова. Мужчина присел на стул у кровати и поздоровался с ней, как-то странно улыбнувшись. Оля кивнула головой и тоже постаралась улыбнуться.
-Я не помню.
Сказала она и натянула пододеяльник под самый подбородок. Игорь Алексеевич с любопытством смотрел ей в глаза:
-Что? А! Да, я расскажу тебе. Только ты, пожалуйста, постарайся вспомнить, где ты была и с кем разговаривала, пока была под наркозом.
Оля замотала головой:
-Не хочу!
Игорь Алексеевич придвинулся на стуле ещё ближе к больничной койке Оли и заговорил почти шёпотом:
-Я...Ты...передала мне привет с того света...от моей мамы...От моей биологической мамы. Я даже и не знал о её существовании. Меня воспитали другие люди, ни словом не обмолвившиеся о том, что я приёмный. Когда же вчера ты столько всего наговорила, адресованное мне, я невольно стал задумываться об этом. Потом я позвонил родителям. Я был шокирован их признанием. Они очень удивились, что я вдруг откуда-то смог это узнать. Мне уже четвёртый десяток. Для меня эта новость, как гром среди ясного неба.
Когда операция была закончена и необходимость во мне, как в анестезиологе, отпала, я собрался покинуть операционную, но ты вдруг схватила меня за запястье и начала говорить, называя меня по имени, каким-то другим голосом, торопливо, точно бы боялась, что я не захочу тебя слушать. Теперь я постараюсь напомнить тебе твои слова, как можно точнее: «Игорёк, мне только бы прощения у тебя попросить. Мне не надо, чтобы ты меня понял или простил. Единственное, что бы мне хотелось сказать тебе — когда через много лет ты будешь на том свете, заходи ко мне в гости.
При жизни я не раз была судима людьми, однако же, за все свои грехи я не попала в ад. Если небеса смогли найти в моей душе что-то хорошее и сжалиться над ней, возможно, что и у тебя найдётся капелька мудрости, не верить во всё то, что тебе обо мне наговорят. А отчество у тебя Николаевич. Так зовут твоего отца. Но тебя хорошо воспитали, дали тебе образование. Эти люди сделали для тебя больше, чем я смогла бы тебе дать. Спасибо им от меня.» Потом ты отпустила мою руку, но продолжала ещё что-то бормотать себе под нос.
-Не помню!
Громко сказала Оля и накрылась пододеяльником с головой.
-Хорошо, хорошо, извини. Поправляйся.
Как-то грустно произнёс Игорь Алексеевич, встал, поставил стул на прежнее место у стены и уже было направился к двери, когда Оля заговорила, не убирая пододеяльник с головы:
-Я постараюсь вспомнить...Мне...просто мне страшно.
-Да-да, Оля, отдыхай. Если что, можешь позвать меня через медсестру...
-Можно... вы придёте ко мне завтра?
Перебила его девушка. Игорь Алексеевич утвердительно махнул головой и вышел из палаты.
На ночь Оле снова сделали укол обезболивающего, но теперь и он не помогал ей заснуть. Отрывки воспоминаний из того времени, когда она лежала на операционном столе и одновременно бродила где-то далеко-далеко, мешали ей. Что она помнит? Яркий летний солнечный день. А может это была поздняя весна или ранняя осень. А это имеет какое-то значение? Навряд ли. Она идёт по узкой улочке с почти одинаковыми одноэтажными белыми домиками. Отличие есть, но малозаметное.
К примеру, шторы на окнах разных цветов или цветы в клумбах у домов отличаются высотой и пышностью цветения. Но никого из людей она не видит ни на улице, ни около домиков. Она проходит мимо этих домиков и издалека с любопытством заглядывает в окна. В одном из них вдруг появляется силуэт, потом женщина средних лет выбегает на крылечко и машет ей приветственно рукой, точно бы приглашая к себе.
Оля оглядывается по сторонам. А точно зовут её? Получается. Насколько возможно видеть вперёд и назад, никого больше на этой улице нет, кроме неё. Оля медленно приближается к женщине. Та улыбается ей, поправляя высокую причёску. Такие причёски если и были в моде, то очень давно, ещё до рождения Оли. Женщина пытается приобнять её и быстро-быстро говорит, сбивчиво и взволнованно:
-Как я рада, что ты решила прогуляться именно по этой улице и именно мимо моего дома. Мне надо, очень надо, понимаешь, кое-что передать моему сыну. Помоги мне, пожалуйста, помоги мне...
-Я...Не понимаю, как я могу помочь и... что это за место...
Но женщина продолжает говорить, всхлипывая и с надеждой глядя Оле в глаза:
-Только передать ему, на минутку воспользоваться тобой, чтобы передать. Мне бы согласие твоё и всё!
Воспользоваться ей? У Оли по коже пробежали мурашки, как если бы среди тёплого дня вдруг подул холодный зимний ветер.
-Нет!
Оля резко отстранилась от женщины и повернулась к ней спиной, собираясь поскорее покинуть это место. Женщина закрыла лицо руками и громко заплакала. Девушке почему-то стало жаль её и она обернулась, чтобы уточнить:
-Как это будет? Мне надо будет найти вашего сына и передать ему от вас что-то?
Женщина вытерла руками слёзы с щёк и снова затараторила:
-Нет-нет, он сейчас рядом с тобой и будет рядом, когда ты уйдёшь отсюда. Мне нужна только одна минута. Я всё ему скажу сама. Это не причинит тебе вреда, обещаю. Хочешь, я нарву тебе букет цветов? Смотри, какие красивые лилии у меня выросли!
С этими словами женщина достала из кармана платья ножницы и принялась срезать лилии одну за одной, пока букет не стал огромным. Странно, Оля оглянулась и увидела, что лилии растут только у домика этой женщины. Увидев задумчивость Оли, женщина словно прочитала в её глазах волнующий вопрос и поторопилась дать на него ответ:
-Меня Лиля зовут. При жизни я не любила цветы, особенно из магазина. Трата денег, а долго они обычно не стояли. Возьми!
Она протянула девушке огромный букет. Та взяла его, поднесла к лицу со словами:
-Я согласна вам помочь...
«Какой волшебный аромат!»- подумала про себя Оля и в это мгновение яркий белый свет накрыл её с ног до головы. Следующее, что она помнит, это как она очнулась уже в палате. Она не помнит ни одного слова из того, что было сказано в операционной Игорю Алексеевичу. Получается, что это вот так женщина с именем Лиля воспользовалась ей? Она просто поговорила с сыном через неё?
Оля уснула, а когда проснулась, то почувствовала тот самый нежнейший аромат лилий, который так очаровал её там, где она смогла прогуляться, будучи под наркозом. Девушка открыла глаза. Игорь Алексеевич как раз ставил букет лилий в трёхлитровой банке с водой на тумбочку у её кровати.
-Доброе утро! Представляешь, иду мимо входа в метро, а там старушка с этими лилиями хватает меня за рукав и говорит:
-Купи букет своей девушке!
Я говорю, мол, нет у меня девушки и пытаюсь вырваться из её цепких пальцев, а она говорит:
-Да как же нет? Разве не к ней ты бежишь на встречу? Купи, ей понравится!
Игорь Алексеевич взял стул и поставил его у Олиной кровати, потом сел и сказал:
-Вот откуда она могла знать, что я спешу на работу пораньше, чтобы успеть к тебе? Нравятся цветы? Или ты, как многие девушки, предпочитаешь розы?
Оля окинула взглядом букет из ярких лилий и вздохнула:
-Вы знаете, как звали вашу маму...ту, другую маму?
-Нет.
Девушка стала рассказывать в подробностях всё, что с ней произошло, пока она лежала на операционном столе. Игорь Алексеевич слушал молча до самого конца. Потом тоже посмотрел на цветы, точно впервые их увидел:
-Лиля значит...Постой! Я только сейчас понял! Ты, то есть она сказала, что моего отца зовут Николай! Зовут, а не звали! Возможно, что он ещё жив и я смогу найти его, если мне повезёт!
Оля была слишком молода, чтобы понять, какая буря эмоций бушует сейчас в душе Игоря Алексеевича. А ему предстояло узнать много нового о себе, о своих родных, о своём рождении. Родители его, услышав, что произошло в операционной, пообещали помочь ему, чем только возможно, хоть и прошло уже много лет и часть воспоминаний покрылась паутиной времени. Конечно, не всё в этом новом знании будет ему по душе. Но разве сама жизнь может состоять только из радостного и безоблачного?
Кто-то скажет, для чего бередить прошлое и узнавать информацию, которая всё равно уже ни на что не повлияет. И возможно, что они будут правы. Но человек, получивший ключик от шкатулки с тайной, не применёт открыть эту шкатулку, пусть даже и из праздного любопытства. Уж так мы все устроены.
Будьте здоровы и счастливы, берегите тех, кого вы любите!
