— Ты не понимаешь! — сердится Наталья, разливая в чашки жиденький, словно спитой чай. — Я ради тебя в глаза людям лезла. Эту сваху, между прочим, из рук в руки передают. У нее знаешь сколько клиентов!
Наталья сердито двигает чашку Лене. И так же сердито, со стуком ставит на стол вазочку с печеньями. Лена обхватывает чашку ладонями и задумчиво смотрит в окно.
— Знакомство через какую-то тетку. Буду сидеть перед ней отчитываться, почему от меня мужик сбежал. Как-то это все дурно пахнет,
— Дурно пахнет твое одиночество. Ну, разошлись с Горемыкиным — и слава Богу! Надо жить дальше! Тебе уже полтинник. Тут уже на одной ножке надо вертеться, чтобы мужика заарканить, а ты все киснешь. Ты хочешь замуж или нет?
— Хочу, — уныло произносит Лена.
— И правильно! Твой Горемыкин оказался ничтожеством. Ничего, бывает! Хотя, одна фамилия чего стоит! Тебе судьба открытым текстом маяковала — будешь горе мыкать. Вот и нагоревалась. Зато опыта набралась. А теперь найдешь настоящего мужика!
— Смеешься? Если мужик через сваху себе пару ищет, это не просто маяк, это воздушная тревога, сирена! Уж лучше на сайте знакомств зарегистрироваться.
— Ага! Ага! Вот там-то кота в мешке и найдешь. Афериста какого-нибудь или маньяка, прости Господи! А Валентина Владимировна интуичит, как Бог. У нее, между прочим, специальное образование.
— Да ладно! Где это у нас на свах учат?!
— Она дипломированный психолог. Это тебе не кот начхал. У нее все клиенты проверенные. Она барахла не держит. Только мужчин, которые собираются строить серьезные отношения. Серьезные!
Сваха оказалась невысокой, толстоватой женщиной лет пятидесяти. Копна ярко-рыжих волос с начесом, пестрая газовая косынка с люрексом, модная еще в прошлом веке, малиновая помада и цепкий настороженный взгляд серых на выкате глаз.
Они встретились в парке. Подхватив Лену под руку, сваха потащила ее к реке. Над водой порывами бился холодный пронизывающий ветер, разгоняя серые барашки волн. Низко нависшие тучи обещали скорый дождь, а может, и снег. Лена в своем стильном вязаном пальтишке сразу продрогла и теперь нетерпеливо ежилась, ругая себя, что все-таки согласилась на эту авантюру. Тем более, что сваха скорее походила на нагловатую рыночную торговку, каждую минуту готовую к жесткому отпору, чем на дипломированного психолога. Хотя, кто их знает, какие сейчас психологи, все так перепуталось в жизни.
Они сели на скамейку, и сваха достала из объемистой сумки обычную конторскую папку с тесемками вместо завязок, изрядно потертую, захватанную не очень чистыми руками.
— Еленочка Петровночка, — стрекотала сваха умильно-ласковым голосом, но глаза оставались цепкими и настороженными, — вы не волнуйтесь, каждого жениха я знаю лично, никаких неприятных сюрпризов не будет. Это очень приличные люди. Для вас что главное в мужчине?
Лена растерялась:
— Наверное, порядочность!
— Даже не сомневайтесь, — замахала руками сваха, — все исключительно порядочные люди. Может, будут какие-то особые пожелания? Ну, там, брюнет или блондин...
— Хотелось бы, — запинаясь и проклиная себя за дурацкую ситуацию, проговорила Лена, — чтобы человек был интеллигентным.
— Конечно, конечно! У меня все женихи исключительно интеллигентные люди. Значит, так...
И сваха ловко, как фокусник, развернула перед Леной фотографии женихов. Кандидатами оказались трое мужчин, весьма побитые жизнью, в возрасте за шестьдесят. Один — совершенно лысый, установить брюнет он или блондин уже не представлялось возможным. У второго — кудрявые кустики пегих волос окружали обширную плешь, на лице блуждала странная улыбка. Третьему еще было, что расчесывать, но глубокие залысины уже прокладывали дорогу будущей лысине. И если на лицах первых двух отпечаталась видимая невооруженным глазом любовь к крепким напиткам, что Лену никак не устраивало, то третий был серьезен и даже печален. Лене показалось, что он похож на какого-то артиста.
— Кто он, — спросила Лена, с любопытством разглядывая фотографию третьего.
— Инженером по технике безопасности в райгазе работал, с женой разошелся, совсем мужика запилила. Дети уже взрослые, живут отдельно. Квартиру жене оставил, а сам снимает комнату у моей знакомой. Очень приличный мужчина. Очень. Анатолием зовут. Берите, не пожалеете.
— Хорошо, — согласилась Лена и достала кошелек.
— Значит, так, — деловито заговорила сваха, пряча деньги в захватанную папку, — завтра часиков в пять он подойдет. Ждите!
Анатолий позвонил в дверь ровно в пять часов. Лена к этому часу расстаралась — все-таки жениха ждала — и квартиру вылизала, и стол накрыла, нажарила своих фирменных котлет. Аппетитной румяной горкой они лежали на блюде, сочные, пышные. Салатик сделала, нарезочку из трех сыров. Не хотелось ударить в грязь лицом.
«А что, — думала Лена, готовясь к свиданию, вспоминая печальное лицо инженера-артиста, — а вдруг получится? Будем по воскресеньям в парк ходить, в театр, смотреть по вечерам комедии и мелодрамы, читать книги и разговаривать обо всем на свете. С тех пор, как она разошлась с мужем — причина банальная, ушел к другой женщине, нехорошо ушел, некрасиво. Не повинился, а еще и Лену обвинил — с тех самых пор Лена тосковала по живой душе в доме.
Дочь жила в другом городе и общение с матерью ограничивала телефонными звонками. Длинными пустыми вечерами Лена сидела у телевизора, примеряя на себя сериальные страсти. А ей хотелось душевных разговоров, душевного тепла. Пусть не любви, ну какая любовь в ее возрасте? Но ведь можно же уважать друг друга, хорошо относиться. Ну, как-то же другие люди устраивают свою жизнь.
И вот сейчас в светло-голубом бархатном платье, в туфельках на шпильках Лена с замирающим сердцем шла открывать дверь жениху. Ноги, конечно, потом будут болеть, ну да ничего, потерпит. Оглядев себя в зеркало, Лена осталась довольна. Легкий макияж, светлые волосы уложены в замысловатую прическу. Хоть на выставку отправляй! Фигура, конечно, не девичья, а зрелой женщины. Как говорил бывший муж — есть за что подержаться. Не красавица, но вполне себе симпатичная женщина.
Лена открыла дверь и оторопела. Ей удалось сохранить приветливое выражение лица и даже улыбнуться. Ну, во-первых, она с трудом узнала в мужчине, стоявшем на пороге, инженера-артиста с фотографии свахи. Тот был печален и загадочен. Этот — в хорошем, как ей показалось, подпитии и явно переживал не лучшее свое время. Больше всего Лену поразили поношенные летние босоножки — и это в начале декабря! — надетые на пестрые, похоже дамские носочки. Разглядеть эти легкомысленные носочки позволяли излишне короткие брюки. Летний плащ неопределенного цвета — такие раньше в народе называли пыльниками — тоже знавал лучшие времена лет двадцать назад.
Растянув губы в ответной улыбке, но не разжимая губ, отчего лицо инженера-артиста слегка перекосило, мужчина распахнул руки, собираясь обнять ее и пророкотал баском:
— Здравствуй, Зая, ну, вот я и пришел!
Лена непроизвольно отшатнулась, уворачиваясь от объятий, и пригласила:
— Проходите, Анатолий!
Жених неловко протиснулся мимо Лены в прихожую, сбросил босоножки, надел предложенные тапочки и вошел в зал. Увидев накрытый стол, довольно потер руки и, не дожидаясь приглашения, уселся на стул.
— Вот это ты молодец! — похвалил он Лену, оглядывая стол. — Хозяюшка! А то я тут к одной приходил знакомиться, так она чаем меня потчевала с конфетками. Представляешь! А ты, я смотрю, женщина правильная! Ну, чего стоишь-то, присаживайся!
Лена хмыкнула, но села за стол, а жених тем временем уже разлил вино по бокалам и теперь накладывал в тарелку салат и котлеты.
— Эх, Зая! — начал было он, но Лена довольно жестко перебила его:
— Меня зовут Еленой Петровной.
— Да, ладно тебе важничать, Зая! Давай по-простому! Я же все-таки жених! Выпьем с тобой за встречу! За судьбу, которая свела нас.
Лена вспомнила, сколько денег она отвалила судьбе в газовой косыночке, и вздохнула.
Судьбоносный жених тем временем потянулся к ней бокалом, и Лена заметила, как разношенный рукав старого свитера елозит по котлетам, но промолчала.
Чокнулись. Лена только пригубила вино, а жених жадными глотками опустошил бокал и тут же наполнил снова.
— Эх, Зая, зря ты на вино потратилась, надо было водочки купить, а вино — пустой перевод денег. Ну, да ладно! Он залпом выпил второй бокал и жадно накинулся на еду. А ты чего не ешь? Ешь, Зая, ешь! Ты женщина справная, при теле, я таких люблю. Я тебе так скажу: время сейчас такое, что бaб много, а настоящих мужиков нет. Вот ты, к примеру, и хозяйка, и вообще, а одна. А я что ж, не понимаю что ли? Я понимаю, что тебе хочется надежного мужского плеча...
Жених икнул, положил на тарелку еще пару котлет, зацепил половину котлеты, запихнул в рот и помахал вилкой, мол, погоди, сейчас прожую и продолжу. Но что-то пошло не так. То ли поторопился проглотить нежеваную, то ли котлета нырнула не в то горло, только жених закашлялся, побагровел, слезы выступили на глазах. Лена решительно потянулась через стол и стукнула незадачливого жениха по спине. Котлета упала в желудок, жених благодарно задышал. Глотнул из бокала, утер слезы и продолжил, как ни в чем не бывало:
— Вот скажи мне, Зая, как на исповеди, хочешь замуж? Хочешь большой и светлой любви?
Лена не знала, смеяться ей или плакать, но сдержалась и серьезно ответила:
— Конечно, хочу. Почему же не выйти замуж, если человек хороший.
— Вот, — расправляясь с остатками котлеты произнес жених наставительно, — правильно рассуждаешь, и я тебе готов помочь в твоих мечтах. Но и ты мне тоже должна помочь.
— Чем же? — удивилась Лена. — Полюбить тебя что ли?
— Ну, это само собой. Жить мы будем у тебя. Квартирка, я вижу, подходящая. Но ты, Зая, купишь мне дубленку, костюм-тройку и вставишь мне зубы, а то мои поизносились. И тогда я согласен.
— На что согласен? — удивленно воскликнула Лена.
— Жениться на тебе согласен, подставить, так сказать, свое мужское плечо.
— Вон оно что, Михалыч! — засмеялась Лена.
— Я Николаич, — поправил Лену жених, — Анатолий Николаич.
— Да какая разница! — воскликнула Лена, разливая в бокалы вино. — -Выпьем, Михалыч! По-простому! Только ты мне скажи, дорогой, что же мне с твоим плечом делать?
— Не понял, — насторожился жених.
— А чего тут непонятного? Дубленку и костюм тебе та невеста купит, что чаем с баранками поила. Зубы я вставить не могу. Могу только выбить ненароком. А вот что делать с твоим надежным плечом я еще не решила.
— Фи, как грубо! — пробормотал жених, сразу утратив свою напористость и наглость. — А сваха, между прочим, аттестовала тебя, как приличную интеллигентную женщину. Не ожидал.
Он поерзал на стуле и озабоченно спросил:
— Так что? Не договоримся?
— Нет, Михалыч, не договоримся.
Жених посидел, помолчал, украдкой оглядел комнату и, махнув рукой, словно решился на что-то, сказал:
— Ну, хорошо, так и быть, не надо костюм-тройку, только зубы вставишь и дубленку купишь. А я половину пенсии тебе буду отдавать.
— Михалыч, иди-ка ты с Богом!
— Ну, Зая, Зая, не горячись! Ладно! Только зубы оплатишь, но пенсию я тогда на дубленку откладывать буду.
Лена, еле сдерживая смех, спросила:
— А какая мне от тебя польза без пенсии-то?
— Как какая! Как какая! — засуетился жених. — А мужчина в доме!
— Знаешь, Михалыч, я лучше собаку заведу. Ей хотя бы зубы вставлять не надо, опять же дом будет сторожить.
Помолчали.
— Ну, хоть котлет на дорожку заверни. Будет чем поужинать, хотя они у тебя, мать, того, жестковаты. Вот у меня знакомая есть — спец по котлетам. У нее...
— Вот и славно, вот и дуй к своей знакомой на ужин, — наконец, не выдержала и расхохоталась Лена.
Уже у двери, взявшись за ручку, жених укоризненно произнес:
— А я тебе хотел цветы принести.
— Так чего ж не принес, Михалыч? Глядишь и договорились бы.
Вернувшись в зал, Лена оглядела праздничный стол, забракованные женихом котлеты и уже невесело рассмеялась.
— Ну, вот и сходила замуж. Может, и в самом деле завести собаку? Или попугая?
Автор: Нина Роженко Верба
