— Мне так больно! Я не могу дышать. – пожаловалась я маме.
Мама не особо мне сочувствовала. Она тоже рано похоронила мужа, моего любимого папу. Папа баловал меня, постоянно водил в парк, в кино, в кафе. Иногда мне казалось, что он сбегает из дома, от высокомерной и всем недовольной мамы. Спасается. И меня спасает заодно. А потом он сбежал от неё так далеко, откуда не возвращаются. Мама тогда сказала мне, одиннадцатилетней:
— Ничего не приносил твой папаша в дом, кроме проблем. Но такого скотства я даже от него не ожидала.
Я не видела, чтобы она плакала. Горевала. Скучала по папе. Я вообще мало видела свою мать. Она рано уходила на работу, поздно приходила. Если я, не дай Бог, что-то не успевала сделать по хозяйству, сообщала мне свысока:
— Ты такая же бесполезная, как твой отец. Я прошу сделать элементарные вещи. Это так трудно?
Когда сразу после окончания школы меня позвал замуж красавец-хулиган, байкер Миша, я буквально побежала за него. Спасалась от мамы и её высокомерного недовольства.
— Дура ты, Ленка. – как всегда, сверху вниз, сказала мама. – Кто же по внешности мужа выбирает? Хлебнёшь горя с ним.
Миша, вопреки маминым прогнозам, оказался хорошим мужем. Женившись, сразу остепенился. Он меня очень, очень любил. Заботился так, как никто не мог от него ожидать. Обо мне, а потом и о нашем сыне, Диме, который родился на втором году нашего супружества.
Миша хорошо зарабатывал, летом увозил нас к морю. В наших с ним отношениях никак не заканчивались романтика и нежность. Я удивлялась и радовалась, как так хорошо совпало: я просто сбежала от мамы, а попала в сказку. В бесконечное счастье. Одно только смущало меня – Миша до сих пор гонял на байке. Уже восемь лет, как мы были женаты, а он ездил на мотоцикле даже на работу.
— Зато в пробках не стою почти. – мотивировал он.
И ещё старался урвать свободное время в выходные, чтобы уехать за город и погонять по трассе.
— Миша, осторожнее! – умоляла я его.
— Ленка, да ты чего? Я с тринадцати лет вожу, со скутера начинал. Учился по дворам потихоньку. Пока не почувствовал себя уверенно, на дорогу не выехал. Я такой осторожный у тебя, что даже немного стыдно. Всё будет хорошо! Ты же и сама это знаешь.
В том и дело, что меня постоянно мучило предчувствие. Если бы я знала, что всё будет хорошо! Но нет… каждое утро, когда Миша уезжал на работу, я напрягалась, как струна, и выдыхала только, когда он звонил и говорил:
— Малыш, я на месте! Люблю тебя. До вечера.
А уж когда Миша уезжал «погонять» в выходные, я просто места себе не находила. И однажды он не вернулся. Не справился с воблингом. И опыт не помог. Я похоронила его и оплакивала. Так мне было тошно, так трудно, что даже маме решила пожаловаться. Но мама мне не особо сочувствовала.
— Забирай уже Димку у меня, Лена. И хватит ныть. Ну, умер муж, что теперь? С каждым может случиться. А у меня свои дела, и в няньки я не нанималась.
Мама уже, наверное, забыла, что не любила папу. Не чувствовала такого горя. Интересно, а она вообще любила? Хоть кого-нибудь? Меня, например…
Шестилетний сын всё дергал меня и спрашивал, где папа. Я не понимала, что ему говорить.
— Димуля, папа уехал по делам.
— А когда он вернётся? Я ему мотоцикал нарисовал.
Господи, да почему же я такая несчастная!
Накоплений, оставшихся после смерти мужа, осталось ровно на год. Пока сын был в саду, я пошла осваивать новую профессию. Замужем я не задумывалась ни о чем таком – мне вполне хватало быть женой и мамой, а деньги были заботой мужа.
Выучившись на риелтора, заработав свои первые деньги, я наняла помощницу, чтобы забирала Димку из школы, – мама категорически отказалась помогать, хоть жили мы совсем рядом, — и погрузилась в работу с головой.
— Лена, почему ты такая нелепая у меня? Вся в отца. Пока есть какие-то внешние данные, надо мужа искать, а не работу. – качала головой мать.
Не хотела я никакого мужа. Не хотела чужого дядю вместо отца для Димы. Я не могла забыть Мишу. Дима уже не задавал столько вопросов, а я задавала до сих пор: почему это случилось с нами? Со мной? Как я проживу такую долгую, одинокую, тоскливую жизнь без моего мужа? Навещая его могилку на кладбище, я неизменно плакала и приговаривала:
— Мишенька, ну как же ты мог? Как же я тут без тебя буду? Как одиноко мне, любимый. За что же ты так со мной?!
Однажды, когда я выезжала с парковки около погоста, дорогу мне перегородил большой Гелендваген. Я сидела, ждала, что будет дальше. Из машины вышел мужчина лет тридцати и подошёл к моему окошку. Я опустила стекло:
— Добрый день. Я Володя. А вас как зовут?
— Лена. Что-то случилось, Володя? Я вроде не задевала вашу машину.
У меня было опухшее, красное зарёванное лицо. И мне было совершенно наплевать на это. Я и думать не думала, чтобы кому-то понравиться. А вот поди ж ты…
— Нет, Лена. Ничего не случилось. Давно вас заприметил. Понравились вы мне.
У меня глаза вылезли на лоб.
— Где вы меня… заприметили?
— Так тут. На кладбище. Вы раз в неделю, как часы. И я стал наезжать. У меня тут мама. А у вас?
Что-то подсказывало мне, что Володя знает, кто у меня тут. И когда этот кто-то похоронен.
— Лена, я хочу вас пригласить на кофе. Или на обед. И поговорим обо всём.
И я, совершенно от себя не ожидая, ляпнула:
— Когда?
— Да… когда можете. Вот сейчас, например. Можете сейчас?
Я согласилась. Поехала на своей машине за его черной бандурой. Почему у него такая тачка? Что-то компенсирует? Какие-то комплексы?
Мы пообедали. Володя меня умудрился рассмешить – я не смеялась, наверное, со дня Мишиной смерти. Вечером мой новый знакомый позвал меня в кино. Няня была готова задержаться, и я пошла. Я уже знала, Володя не женат – его мама сильно болела последние восемь лет. Бросить он её не мог, и невеста ушла к другому. Бизнес – небольшая сеть кофеен – достался Володе именно от мамы.
— Рано пришлось всё на себя взять. И бизнес, и уход за матерью. Врачи говорили, что если бы я так с ней не носился, мама прожила бы меньше. Но я не согласен. Мне кажется, на всё воля Божья.
И Володя внимательно посмотрел на меня. В его взгляде читался вопрос, понимаю ли я волю Божью. Ту самую, по которой рухнула моя жизнь. Признаю ли её. Я не могла ничего такого признать — чем я заслужила подобное? Чем заслужил Миша? Димка, в конце концов. Но зато могла признать очевидное, то, что было рядом, на поверхности: рядом с Володей мне становилось чуть легче.
Дима с ним сразу поладил. Мы встречались уже полгода, я точно знала, что большая машина у Володи не из-за комплексов. Он не скрывал, что не против пойти дальше. Жить вместе с нами. Жениться на мне. А я, как могла, избегала обсуждения планов на совместное будущее. Мать и подруги крутили пальцами у виска:
— Где ты лучше-то найдёшь?
Да, я понимала: мужик хороший. А всё не Миша.
Я не позволяла Володе ночевать у нас, но сама у него оставалась, когда няня была готова побыть с Димой ночь.
— Идите, Леночка, идите. – приговаривала добрейшая Инна Семеновна. – Когда любить-то, если не в молодости? Я вот сейчас тоже может быть бы «УХ», а всё. Поезд ушёл.
Я ехала на встречу с Володей и обдумывала это слово. «Любить». Мне казалось, я не люблю его. У меня в телефоне на заставке стояла фотография, где мы с Мишей обнимаемся и улыбаемся южному солнцу, щурясь.
— Лена, мне нужно с тобой поговорить. – объявил мне Володя.
Уютный ресторанчик. Музыка. Ужин. Свечи. Наверное, сделает предложение. Я очень испугалась. Но продолжала механически улыбаться. В этот момент на телефон пришло уведомление, экран засветился. Осветил меня и Мишу, наше счастье с улыбками на лицах. Володя покосился и продолжил:
— Нам нужно расстаться. Прости.
Я обалдела. Чего нам нужно? Почему расстаться? У нас же всё хорошо. Недавно он говорил о том, что хотел бы увезти меня на Мальдивы, на неделю – больше бизнес не позволит. А сегодня хочет… расстаться?
— Что-то случилось?
Я почему-то почувствовала себя от этого заявления неожиданно плохо. Почему? Ведь я же не люблю Володю. Я люблю… Мишу. Люблю ведь?
— Лена, я не могу всю жизнь жить втроём. Нет, не ты, я и Димка – это я как раз могу. Ты, я и твой покойный муж. Мы ведь так и живем. Он везде с нами. Тенью. Фотографией на твоем телефоне. Мыслями, воспоминаниями в твоей голове. Я не виню тебя, ты не думай! Сам дурак. На что надеялся? Ещё тогда надо было всё понять, когда я смотрел на тебя, сидящую у могилы. А ты ничего вокруг не видела – ты была с ним. Ты очень красивая, Лена. И добрая. И хорошая. И чертовски сексуальная. Жаль, не моя…
Я приехала домой и задумалась. А что я на самом деле чувствую? Люблю покойника? До сих пор? Ничего-то я не знала. Знала только, что не испытываю острой боли от того, что Володя меня бросил. Немного обидно и грустно, и только.
Жизнь пошла дальше. Я давно уже была самостоятельной, и была уверена, что смогу всё сама. Зачем мне вообще муж? От неодобрения окружающих я давно научилась отмахиваться. Хотя даже Инна Семёновна сказала мне:
— Лена, вы очень странная женщина. Кто же разбрасывается хорошими мужчинами. Или, вы думаете, жизнь так и будет вам их предлагать?
Я ничего такого не думала. Я отмахнулась и от няниной критики. Вот только от одного я отмахнуться не могла: от собственных мыслей, что Володя-то и правда был хорошим. Во всех отношениях хорошим. И он был живой, и рядом. Всегда старался порадовать меня и Димку, всегда был готов предложить помощь, но почему-то задумалась я об этом именно сейчас.
На кладбище было малолюдно. Погода стояла не по-осеннему теплая, светлая и тихая. Я положила цветы на землю, вырвала пару сорняков из земли и сказала:
— Миша, мне, наверное, нужно идти дальше… ты не обидишься?
Как жаль, что он не сможет ответить. Я была уверена, что Миша не был бы против. Он, само собой, был лучшим мужем на свете. Но это всё прошедшее время. Его больше нет. И никогда не будет.
Я не ревела, как раньше. Стояла и чувствовала светлую грусть. Неожиданно налетел ветер, обсыпал меня с ног до головы ворохом листьев, и тут же стих. Сердце кольнуло и отпустило. Вдруг мне стало хорошо. Как будто с души свалился огромный камень.
Я вышла за ворота и посмотрела по сторонам. Никаких черных Гелендвагенов. А жаль. Вынув из сумки телефон, я набрала Володе.
— Да. – сказал он.
— Я забуду. Правда. Не совсем, ты же понимаешь. Но оставлю его в прошлом.
Он молчал.
— Я точно знаю теперь, что смогу. Если… если, конечно, я не опоздала.
— Ты не опоздала.
Вечером мы встретились, и Володя сказал мне:
— А я уже думал, что погорячился. Так плохо без тебя было. Думаю, ну пусть она любит своего Михаила, а я буду любить её. Вот. Чуть уже не позвонил тебе, а тут ты.
Он обнял меня и крепко прижал к себе.
— Мне тоже без тебя было плохо. А с тобой так хорошо. Ты только не бросай меня больше! – сказала я совершенно искренне.
— Никогда! Ни за что не брошу. – прошептал Володя мне в висок.
