Давно это было. Деревня Волчья яма стояла на возвышенности, посреди большого болота. Вокруг дикая нетронутая природа средней полосы России. Ягод, грибов, зверя и птицы немерено.
Проездной дороги к деревне никогда не было, только пешеходная. Настоящая грунтовая дорога начиналась в нескольких километрах от деревни и до ближайшего поселения с магазином и почтой ещё столько же.
Немногочисленные жители деревни привыкли зимой и летом ходить пешком. До края грунтовой дороги раз в неделю приезжала сельповская автолавка, где её ждали покупатели, да приходила или приезжала на велосипеде почтальон с пенсией, письмами и газетами. Электричество в деревне было, но с частыми перебоями. Вот и вся цивилизация.
Однако пешая дорога до деревни была протоптана основательно. Много людей приезжало сюда из района, области и соседних областей. Приезжали они не просто так. Людское горе приводило их в Волчью яму, и эта деревушка в глухомани, а вернее, жившая в ней старая женщина, была их последней надеждой.
Анастасия Кузьминична вместе с дочкой Катей, а также кошкой, сидящей в корзине, и большой серой собакой, появились в деревне по весне, нагруженные мешками и старыми фанерными чемоданами. Откуда они и почему поселились в стоящем на отшибе, брошенном доме, никто не знал. Участковый, конечно, знал, но не распространялся — должность такая.
Первым делом до блеска вычистили весь дом, побелили печь и вставили разбитые стёкла. Вскопали огород, большую часть которого засеяли разными травами.
Высокая, сухощавая, строгая, пожилая женщина оказалась знахаркой-травницей. Не было в деревне семьи, которой не помогла бы баба Настя, ведь хворь, она коварная штука, привяжется к кому угодно, не спрашиваясь. Да порой такая, что врачи только руками разводят, когда больной наконец-то доберётся до них из своей глухомани.
К знахарке односельчане шли не раздумывая, знали, что своих примет в любое время. Хорошая была женщина. Крепко уважали бабу Настю и, как водится, побаивались. Уж так устроены люди — боятся всего непонятного.
Правило у бабы Насти было только одно. Побывавший у знахарки не должен был рассказывать о том, как его лечили и что он видел в её доме.
— Всё забудь. Иначе хворь твоя вернётся и помощи уже не будет! — сурово предупреждала знахарка, осеняя крестом выздоровевшего человека.
Денег баба Настя никогда не брала.
— Мне Бог дар дал, денег не брал, и я не возьму. Нельзя мне, большой грех это. Гостинец, коли есть, приму, а нет, так и того не надо, я не в обиде, — говорила знахарка благодарному выздоровевшему.
Платой служили крупа, сахар, масло, чай, пряники, конфеты и многое другое, кто что мог. Излишки продуктов баба Настя раздавала нуждающимся односельчанам.
Скотину и птицу мать с дочерью не заводили, из живности были только кошка и собака. Большая лохматая, серая собака жила в доме, чего в деревне сроду не бывало. Чудно всё это было для селян, но подивились и привыкли.
Кошка Феня имела интересную особенность. Она была самым лучшим метеорологом. Целыми днями Феня сидела на окне, глядя на улицу. О резких изменениях погоды молчаливая кошка предупреждала хозяев за несколько дней.
Феня начинала ходить по подоконнику, громко отрывисто мяукать и тереться об стекло, вставая на задние лапы.
А вот пёс по кличке Серый...
Каждое утро баба Настя выходила во двор, где под навесом ждали пришедшие или принесённые больные. Она внимательно смотрела на каждого, жестом давая понять, кого сейчас примет.
Знахарка укладывала больного и осматривала. Если случай был сложный, то происходило следующее.
— Лежи и ничего не бойся. Закрой глаза, — говорила знахарка и прикрывала своей ладонью глаза человека.
И тут, при свете свечей, в полутёмную комнату заходил он. Это был Серый.
Большой пёс, осторожно ступая по деревянным половицам, подходил к больному и стоял над ним несколько минут, шумно втягивая в себя воздух. Затем Серый или садился рядом со знахаркой, заглядывая ей в глаза, или разворачивался и уходил из комнаты.
Когда Серый садился рядом, баба Настя бралась за лечение, оставляя больного у себя. Если же Серый сразу уходил, то её опасения подтверждались, лечить было бессмысленно. Она давала лекарства и советы больному или его родственникам, с молитвой отправляя домой.
Что говорило внутреннее чутьё Серому, как он определял жизнь и смерть, непонятно, но он никогда не ошибался. Это был самый надёжный ассистент. Баба Настя и Серый были словно одно единое целое. Пёс везде и всегда неотступно следовал за хозяйкой, понимая её с полувзгляда, им не нужны были слова.
Однажды к знахарке принесли женщину из соседнего района с тяжёлым запущенным заболеванием ног. Районные врачи и приехавший из области хирург, посоветовавшись, объявили больной дату операции в областной больнице.
Горе пришло в большую семью. Что может быть страшнее, чем остаться без ног женщине средних лет, не успевшей ещё довести до ума троих детей.
Когда муж Любы пришёл в правление колхоза просить машину в областную больницу, старая уборщица, узнав о его горе, посоветовала свозить жену к знахарке в Волчью яму, в соседний район.
— Поезжай, родимый, не бойся. Хуже-то уж не будет.
Люба лежала на большой широкой лавке, застеленной лоскутным одеялом с разбинтованными ногами. В комнате было почти темно, слабый свет исходил лишь от нескольких свечей и лампады перед образами. Было жарко и остро пахло травами. Женщина молча плакала, страдая душой и телом. Потом и этот свет пропал под ладонью знахарки.
Серый, как обычно, тихо вошёл в комнату. Постояв над больной, он направился назад, но вдруг остановился и ещё раз подошёл к Любе. Не прошло и минуты, как пёс сел рядом с хозяйкой, заглядывая ей в глаза.
Такого с ним ещё не было, должно быть стареет, с сомнением подумала баба Настя. В глубине души она была не согласна с Серым, глядя на ноги Любы, но...
Мужу велено было приехать за Любой через 10 дней, не раньше. Первые несколько суток знахарка буквально не отходила от Любы. Она промывала, делала примочки и мазала ноги больной, заставляла пить отвары и настои.
Когда баба Настя засыпала коротким старческим сном, возле больной дежурила Катя. Накануне приезда мужа натопили баню, попарились, искупали Любу, которая уже могла потихоньку ходить. Собрали ей с собой мази, травы, настои с подробной инструкцией, написанной Катей.
Приехавший муж, увидев свою жену на ногах, не стыдясь, заплакал. Знахарка строго-настрого велела привезти её ровно через две недели. Через несколько месяцев Люба выздоровела окончательно. Серый был прав, он не ошибся.
Муж Любы на радостях привёз бабе Насте на тракторе две телеги дров и починил крышу дома. Люба подарила ей на память большой красивый платок. Всю свою жизнь она с благодарностью вспоминает бабу Настю и показывает сплошь покрытые глубокими шрамами ноги недоверчивым кумушкам.
Сколько жизней спасла баба Настя, никто не считал. Она тихо ушла солнечным весенним днём, была до последнего дня на ногах. А через несколько дней пропал Серый.
Осиротевшая Катя почти две недели со слезами искала его по всей округе, но безрезультатно. Старый мудрый пёс как сквозь землю провалился. Только старая кошка Феня, сгорбившись более обычного, сидела на окне и тоскливо смотрела на улицу, вяло и неохотно предсказывая погоду.
Не передалось дочке искусство матери, она никогда никого не принимала, как это делала баба Настя, но травы собирала и при надобности готовила мази, растирания, настои.
Летом Катя устроилась работать на почту. Ровно через год она вышла замуж за вдовца с двумя детьми, а ещё через год родила девочку Настеньку, очень похожую на свою бабушку.
В народе часто говорят, что днём на болоте, пугая ягодников, бродит большая серая собака, а по ночам она воет громко и протяжно, так, что щемит в груди.
Славится земля русская хорошими людьми, о которых мало кому известно, но народная память о них живёт и по сей день.
Автор: Наталия С.
Художник: Сергей Дорофеев
