Характер у Катерины был тяжелый.
— Замуж тебе, Катька, нужно, — ворчала соседка тётя Паша, — А то совсем одичала, скоро кусаться начнешь! Ну вот что ты на этого соседского Ратмирку бросилась? Подумаешь, снежком запустил, другая бы только посмеялась, а ты два квартала за ним гналась, да ещё с лопатой в руках!
Катя хотела сказать, что нечего в неё снегом кидаться, и она тогда никого трогать не будет, но слова тёти Паши о замужестве задели что-то глубоко спрятанное. Неужели соседка думает, что она, Катя, замуж только из вредности не идет? Ха! Да с радостью побежала, было бы за кого! Только и в 17 лет за ней очередь не стояла, а уж сейчас, в 34, и подавно.
Тёте Паше она тогда сказала, что ей даром никто не нужен. Даром! Катя горько усмехнулась, не то, что даром, она бы и сама приплатила, если появилась бы родная душа и сильное плечо рядом. А, что уж там, просто близкий человек, а сильным плечом она и сама кому хочешь станет. Но…
Катя выросла в этом дворе, но её мало кто знал. Была она тихая, даже нелюдимая, где раньше работала – неизвестно. В начале 2000-х собачники, рано выходившие во двор выгулять питомцев, с удивлением узнали, что Катька из 27-й теперь работает дворником. Что, как, почему – сколько ни пытались выведать соседские бабушки, но так и осталось тайной. Только с тётей Пашей Катя иногда разговаривала, та дружила с ныне покойными родителями девушки.
И та же тётя Паша принесла во двор поразительную новость: тихоня Катька вышла замуж! Уехала куда-то, квартиру, правда, продавать не стала, оставила за собой.
— А муж у Катьки знаете кто? – блестя глазами, возбужденно рассказывала тётя Паша всем любопытствующим, — Андрюшка! Ну этот, Кликушин брат!
Андрей давно не был в Москве. Жил он на Дальнем Востоке, специально подальше уехал, чтобы мать не достала. Детство он вспоминал как страшный сон, только и радости было, что пойти куда-нибудь вдвоем с отцом, всё равно куда. Но отец умер, светлого вообще ничего не осталось. Мать, когда он уехал, прокляла вдогонку, кричала, чтобы не смел возвращаться, разве что на коленях и с мешком денег.
И вот – командировка. Андрей ехать не хотел, отнекивался. Обычно поехать в Москву желающих было хоть отбавляй, но не перед самым Новым годом. В их отделе все были семейные кроме него – он как огня боялся всего, связанного с семьей и детьми, считал, что всё это не для него. Даже романы предпочитал крутить недолгие, чтобы не привязываться ни к кому. Так и заявлял своим пассиям:
— Если твоя цель – семья и дети, то давай сразу разбежимся. Я в этом вопросе пас!
Андрей был мужик симпатичный, хорошо зарабатывал, никаких прицепов в виде свекрови, бывших жён и детей – все соглашались на эти условия, каждая думала: уж я-то справлюсь, выбью дурь из головы, женится и будет на цыпочках бегать.
Так вот, командировка. Как единственный холостяк, Андрей был отправлен чуть ли не насильно:
— Нужно!
Москва его ошеломила. За пятнадцать лет, что он здесь не был, она здорово изменилась, он вообще ничего не узнавал, начиная с названий станций метро и заканчивая внешним видом улиц.
— Где «Проспект Маркса», где «Площадь Ногина», где «Колхозная»?! Куда я попал?!
Андрей родился в Москве, думал, что хорошо её знает, уж центр и район Сокол, где вырос, точно. А тут! Все вопросы по работе он уладил за два дня, хотел было лететь домой, но внезапно решил: останусь-ка я здесь на Новый год! Старых знакомых искать не хотел, не дай Бог доложат матери о его приезде. Думал: похожу один, посмотрю, когда еще выберусь…
Саму новогоднюю ночь Андрей помнил смутно, пил с кем-то, братался, куча незнакомых лиц кружилась вокруг него в хороводе. Пришёл в себя на скамейке в каком-то пустом дворе. Сел – и замер от восхищения: в неверном свете фонаря стояла Снежная баба.
Тот, кто слепил это чудо, был настоящий мастер. Высокая фигура из снега, на голове не ведро, а красный узорчатый платок, тщательно вылепленное лицо, никаких тебе пошлых морковок вместо носа. В руках не метла, а лопата, но это даже как-то стильно, что ли. Вот, креативно! Слово не из словаря Андрея, но тут само вылетело, даже, кажется, вслух. Снежная баба, услышав человеческую речь, вдруг вздрогнула, отмерла и… Андрей потерял сознание.
Пришёл в себя от того, что кто-то бил его по щекам:
— Мужчина, вы чего? Очнитесь! Вам плохо?
Он открыл глаза и чуть было не отключился снова – над ним склонился давешний снеговик.
— Мужчина, да чёрт побери! Помирать вздумал, что ли? Эй, эй! Муж… — видение замолкло и вдруг неуверенно спросило, — Андрей? Андрей!
Услышав своё имя, Андрей открыл глаза. Что-то неуловимо знакомое было в той, что он принял за снежную бабу.
— Катя?! А мне спьяну показалось, снежная баба...
— А я и есть баба. Снежная, — Катя неожиданно улыбнулась, — Снег очень люблю, жаль, в Москве его так мало...
Андрей не помнил, зачем он приехал сюда, во двор своего детства. Мать с сестрой уже давно продали квартиру, да и видеть их он не хотел. Но, видимо, в пьяном мозгу что-то переклинило, и он оказался здесь, в родном дворе. Одноклассницу Катьку, тихоню и молчунью, он, казалось, напрочь забыл, а тут вдруг на тебе, имя само вылетело.
Потом они пили чай у Кати в квартире. Здесь было чисто, уютно, пахло почему-то молоком. Хмель давно выветрился на морозе, и пить больше не хотелось. Зато хотелось говорить и говорить, поведать этой тихоне всю свою жизнь. Наконец, он опомнился и виновато сказал:
— Совсем тебя заговорил, да, Кать? Пойду я.
— Да куда ж пойдешь, метро еще не работает. Ложись спать.
— А ты? Ты зачем одеваешься?
— А я работать, Андрюш. Я дворником работаю, сейчас самое моё время.
— Ну так и я с тобой, вдвоём быстрее будет, — неожиданно для себя сказал мужчина, — Только дай мне что-нибудь накинуть, если есть.
Катя показала фронт работ, они разошлись в разные стороны двора. Андрею было жаль, что она так далеко, поэтому он старался работать быстрее – увидеть опять это волшебное снежное лицо…
Оставшиеся три дня он провел у Кати. Накануне вылета, запинаясь от непривычных слов, спросил:
— Кать, а поехали со мной? У меня там квартира своя, работа хорошая. И очень много снега!
***
Девочку, родившуюся в начале октября того же года назвали Снежаной.
Автор: Хихидна
