Ленка была намного красивее своей сестры Кати. Они вообще выросли непохожими друг на друга. Лена в отца – миниатюрная, с маленьким носиком, голубыми глазками, губками бантиком и белокурыми кудряшками. Если прибавить ко всем достоинствам соблазнительную Ленкину походку, то получится известная мировая американская кинозвезда.
В Кате такого изящества днем с огнем не найдешь. Нет, не страшненькая, довольно миловидная, в маму. Но приземистая, тяжеленькая, большеносая, угловатенькая. Правда, Катя обладала хорошей смуглой кожей и белозубой улыбкой. Но до сестры, конечно, Кате было далеко.
В обыкновенных семьях, как часто водится, кто-то красивый, а кто-то умный – Бог всем благ поровну раздает. Пока Ленка сражала всех наповал своей обольстительной походкой, круглой попой и тоненькой талией, Катя упорно получала образование. Леночка ограничилась средней школой и курсами кассира. Катя добивала второе высшее. Лена упала в романы. Катя штудировала английские языки. Леночка была типичными «близнецами». А Катюша – ядреным «скорпионом».
Нетушки. Если вы думаете, что Катя была типичной серой мышью, то глубоко ошибаетесь. Она не сидела в уголке, зажавшись, пока старшенькая царила на танцполе. Не на ту напали! Скорпионы – отнюдь не серые мышки. Все серые кардиналы были скорпионами!
.
Когда Лена, упав на диванчик в баре, хваталась губами за соломинку и тянула коктейль, кто-нибудь из танцующих молодых людей обязательно увязывался следом. Он присаживался к хорошенькой девушке с намерением продолжить знакомство. И тут на «сцене» появлялась Катерина, до этого спокойно ожидавшая сестренку за столиком.
Улыбкой Катя отвлекала на себя внимание. Ленкин воздыхатель вежливо здоровался, задавал дежурные вопросы. Но Катерина так оригинально отвечала, что парень заинтересованно переключался на беседу с ней. Не проходило и десяти минут, как наивный молодой человек проваливался в Катино очарование и напрочь забывал про Леночку. И так – всегда!
Спрашивается, зачем Кате нужны были такие выкрутасы? На Леночку клевали не те ребята, которые нужны были младшей сестре. Они нужны ей, как собаке пятая нога. Пусть бы Ленка крутила свои романы дальше.
— Тренируюсь на кошках, — отвечала Катерина, загадочно улыбнувшись, — отрабатываю навык.
А ведь совсем невежливо отрабатывать «навык» на кавалерах родной сестры. Но Катя, если честно, не гнушалась «отрабатывать свои навыки» на парнях и сестры, и одноклассниц, и близких подруг. Такое чувство, что ей нравилось разбивать пары вдребезги. Ведь ребята, влюбляясь в нее, бросали своих девушек, даже не выясняя отношений. Даже не извинялись!
— Лена, угомонись, — кричала Катя с крыши дачного домика, куда Лена загнала ее в сердцах после очередного разрыва с очередным любимым, — ты мне должна спасибо сказать! Если так легко бросает, значит – дерьмо мужик!
Ленка, красная от гнева, кидалась в Катю тапками.
— С.чка! Тварь! Сколько можно! Только слезь оттуда! Я тебя убью к чертовой бабушке!
А Катя? А Катя хохотала до слез.
— Леночка, душа моя! А все потому, что ты – дура! Нельзя в наше время быть такой дурой! – и ловко уворачивалась от березового полена, кинутого сестрой. Тапки-то закончились – Ленка, поди, не сороконожка!
Да, Катя была настоящей скорпионшей, или паучихой! Ее сердце не знало ни жалости, ни сострадания. Все ее бывшие подруги жаждали мести. Но как отомстить, если Катя на каждого угнанного парня давала такие убийственные характеристики, полные юмора и сарказма, что каждая из обиженных ею девушек, придя в себя, понимала: действительно, чего это я… Тьфу на него, козла блудного!
А время шло. И Кате стало грустно и скучно в родном городе. Она подумала, подумала, взяла, да и уехала в столицу, в один момент собравшись, не мешкая. И пропала там на долгих десять лет. Лена, вздохнув облегченно, оправила беленькие пёрышки, встряхнула хорошенькой головкой, влюбилась в симпатичного Сашу Иванова, вышла замуж и родила одного за другим двоих детей.
Она кто? Близнец! А близнец – домашняя кошечка, если ее очень любить. Кошечка будет пушистой и мягонькой, накормит своего любимого мужчину и напоит, поцелует, уложит спать таких же пушистых деток, и на коленках мужа устроится уютненько томным вечером, ненавязчиво мурлыкнув на ушко: Я тебя люблю! А Саша свою Леночку очень любил. Потому и дом Ивановых, и быт их, и даже занавески на окнах кухни притягивали взгляды прохожих особым желтым светом, теплом и бесхитростной красотой.
Просто близнецов только по молодости кидает в пучину страстей. Но стоит им обрести семью – все! Лучших супругов вы не найдете. Лучше только раки! И то не во всем. Вот и наша Лена была образцово-показательной женой. Мало того, что она слыла замечательной хозяйкой и мамой, так ведь и выглядела на все сто! Идет такая по утренней городской улице, аккуратненькая, кокетливая, катит перед собой коляску, и за руку еще малыша ведет: загляденье! И все трое чистенькие, опрятные, румяные – хоть на реклaмный постер их – йогурт рекламировать!
Все было прекрасно, пока…
Правильно! Пока из столицы не приехала Катерина.
По-го-с-тить…
Нет, она не бедной родственницей явилась. Вся при всем. Полный «фарш», как говорится! Явилась в город на новехонькой иномарке, полной подарков. А сама! В ушах – золото, на пальцах – золото. Пирсинг в пупке – золотой! Юбка – во! Туфли – во! Ну, не женщина, а швейцарский сейф. На нее и смотреть-то было страшно, не то что заговорить с ней! Таких только по телевизору видели, в программе: «Хроники Рублевки».
Правда, от светских надутых силиконом дамочек Катя отличалась здоровой естественностью и вкусом. Прям, супруга Трампа – ни дать, ни взять! Лена, Катю увидела и руками взмахнула:
— Кать, ты вживую еще круче, чем в инсте! Я думала, фильтры. Здравствуй, родная!
Обнялись. Всплакнули.
Ленка торопится, стол накрывает. Муж Сашка в туалете спрятался. Стесняется. Он таких див никогда не видел в метре от себя. Дети, души безгрешные, вокруг тети крутятся. Она их гостинцами завалила – хорошая тетя! Катя на стол – бах – коньяк пятидесятилетний – на! Икру золотую, хамон, и всю остальную прочую роскошь!
— Только. Ленка, ты потом все это кушай. Меня от деликатесов тошнит. Картошечки лучше пожарь, ага? – Катя говорит. А сама к ребятишкам ластится: и то им, и другое…
Сашка на краешке стола примостился, икру пробует. Жует и думает – ничего особенного. Икра как икра. И хамон дурацкий, сухой и соленый. Зато на сало белорусское, Ленкой для Катерины нарезанное, налегает, как сто лет не евши.
Выпили, закусили. Катерину про жизнь расспрашивают. Так, из вежливости. Потому как всю Катину жизнь знают: телефоны нынче у всех, и на интернет, слава Богу, денег хватает. И дом Катин видели, и виллу, и тачки, и мужа богатого. Катя фотки листает, хвастается, Ивановы восхищаются.
— Вот так, дорогие мои! Если мозги в нужное место вставлены, всего добиться можно! – говорит Катя, — а у меня всегда голова отлично варила. Ну и характер еще тот. Я же скорпион, своего не выпущу!
Захмелели немного. И тут Катя заявила:
— А кабак работает еще? Пойдем, тряхнем стариной?
Ленка головой замотала: дети дома. Какие, нафиг, кабаки!
Кате наплевать.
— Одна пойду, поворошу ваше болото! – и туфли свои напяливает.
Лена заволновалась. Боится, что Катя еще и в машину полезет. Да и вообще – не дело! Решила отправить с Катей мужа.
— Ой, Сашка, присмотри за ней!
И ни в одном глазу: Катьке доверять мужиков нельзя! Сашка и так на нее смотрел, рот раззявив. Но вино бдительность ослабило. Да и с другой стороны: на кой Ленкин Саша Кате сдался? Она, вон какая! У ней, говорят, в ногах всякие певцы и рэперы валяются, и поклонников миллионы!
Саша, как человек ответственный, пошел сопровождать подгулявшую «богиню дискотеки».
Час их нет, два, три… четыре! Ленка чуть не взвыла! Это ж надо такой дурой быть! На собственные грабли! Который раз! Господи!
И вдруг – ключ в двери поворачивается. Являются… Мрачные. Трезвехонькие. Сашка угрюмый.
— Я спать! А сестричке своей передай – утром увижу ее тут – с лестницы спущу! – И дверью спальни – хлобысть!
Лена к Кате:
— Что случилось? Где так долго были? Что – опять?
Катька по стеночке сползла. Глаз правый ладошкой прикрывает.
— Кто это тебе так засветил? – Лена встревожилась.
Катя головой мотнула: чуть не плачет.
— Муж твой.
Тут и Лена – по стеночке.
Катя в бар зашла, эффектная, стройная – все чуть в обморок не упали. Автографы просят. Как же, успешная землячка. Музыку врубили по щелчку. Стол для нее специально накрывают. Ананас несут! Фурор. А Кате скучно. Тоска…
А Сашка рядышком. Вокруг крутится – охраняет от безумств. Катя смотрит, смотрит… И понимает, какой у Ленки муж симпатичный. И рост – метр восемьдесят, и плечи, и лицо. Его, если подстричь, да приодеть – конфетка будет. Куда там всем этим столичным перцам! И мужу собственному толстобрюхому – тем более.
Ну… И решала по старинке – навык отработать. Должен клюнуть.
А Саша – ни в какую. Не клюет. Глядит тревожно и дергается. На часы поглядывает. Катя к нему и так, и этак… Ни-че-го!
— Пошли, машину тебе покажу? – последний козырь кидает.
На машину Саша повелся.
— Дашь покататься?
— Дам, дам! – отвечает Катя, — я тебе чего только не дам… Пошли…
Сашка за руль взялся, обомлел – красота какая! Но выехать со стоянки побоялся – выпивши. И пока он мотор осматривал и ахал, Катька сзади подкралась и обняла его за мускулистый торс.
— Милый! Бросай свою кикимору! Я тебя миллионером сделаю!
Саша от такой неожиданности маху дал – реакция сработала. Да не та, что Катьке нужна была. Нечаянно размахнулся, да Кате в глаз.
Катя ойкнула. Выматерилась!
— Ты что, дундук! Да я позвоню, куда надо, из тебя котлету сделают!
— Это мы еще посмотрим, — Саша отвечает, а у самого желваки ходуном ходят, — ты человек, или кто? В своем же доме гадишь!
— Не в своем, а в твоем! Идиот! Да пошел ты… Принц Еруслан какой нашелся!
***
— Ленка, ты меня прости… Бес попутал. Смотрю на вас сегодня вечером: одна половина души радуется. А другая злобой исходит. Ведь небогатая ты. А муж – красавец. И детки – прелесть. А я в бабле купаюсь, и что? Муж изменяет, я ему – тоже. Детей нет, и не будет уже никогда. Старею. Просто, по-человечески поговорить не с кем. Вот и дернуло к вам. И дома у вас так хорошо… Прости.
Катька с трудом поднялась, и двинула к выходу.
— Повезло тебе с Сашкой. Любит он тебя одну. Одну, и по-настоящему, — сказала Катя.
— Никуда ты не пойдешь сейчас, — сквозь зубы процедила Лена, — проспись сначала, а потом уматывай отсюда на все четыре стороны.
Утром Саша поднялся, на кухню прошел, смотрит – Ленка его сидит, в окно смотрит и слезы льет.
— Это я маху дал вчера, — виноватился Саша, — нельзя женщинам в глаз давать.
Лена слезы вытерла, улыбнулась.
— Да ну тебя. Дурак. С нее, как с гуся вода! Подскочила, кофе выпила. Сказала, что кофе у нас – дерьмо. И сами мы – дерьмо. И жизнь у нас дерьмовая. И ты – дебил. И я – дебилка. И должна ей еще спасибо сказать, что так получилось. Откуда бы я узнала, что ты у меня такой хороший. Скорпионша — что с нее взять! — Лена поднялась с табуретки и потянулась за мукой. — Оладьи буду сейчас печь.
Сашка заглянул в холодильник.
— А где сгущенка-то? Я со сгущенкой оладушек хочу!
— Со сметаной и вареньем никак, что ли? Дети с вареньем, любят, например.
— А я со сгущенкой хочу!
— Так иди в магазин!
— Лень!
— А я в муке!
— Да блин, Лена! Почему в доме никогда нет сгущенки, когда я люблю сгущенку!
— А любишь, так и сам себе покупай!
— Я купил, но кто-то съел! Кто?
— Я не знаю!
Супруги ворчливо переругивались, долго спорили, выясняя, кто же сожрал сгущенку, начисто забыв о Кате. Выкинув Катю из головы, словно и не приезжала она никогда. Ну и ладно. Скорпионша с возу – Ивановым легче!
Автор: Анна Лебедева
