Я уже давно принадлежала только себе и коту, а однажды почувствовала легкую ностальгию по работе с детьми, возможно, это было простое желание быть нужной. Вычудила, в местной газете разместила объявление «Кому нужна бабушка, звоните» и телефон. Думала печатать не будут, но купив очередной номер, увидела свой текст. Первым позвонил мужчина:
— Здравствуйте. Я по объявлению... Вам дедушка, случаем, не нужен? А-то, даже пройтись, свежим воздухом подышать не с кем.
— Предложение интересное, но боюсь, я не подойду для совместных прогулок. Простите.
Хихикнула и отключила мобильный.
Потом долго никто не звонил и недели через две, когда я почти забыла о своем чудачестве раздался звонок.
— Я наверно поздно? В газете ваш номер указан, написано...
— Я слушаю!
— Меня зовут Марьяна. У меня сын... Нам , мне, нет Сашеньке нужна бабушка, а у нас нет, а хотелось бы...
— Марьяна, меня зовут Маргарита Матвеевна. Думаю, разговаривать нужно при встрече. Как Вы считаете!?
— Да, конечно. Но где?
— Можем встретиться в парке или кофейне.
— Наверно, в парке лучше.
Я была готова к любому повороту событий, но то, что я увидела, меня потрясло. Средь белого дня ко мне подошла молодая, размалеванная женщина, безвкусно одетая с коляской, в которой сидел мальчик, лет пяти. Он плохо говорил, не мог ходить, было непонятно, понимал ли он речь.
— Что с ребенком?
— Инвалид.
— Это я вижу. Что говорят врачи?
— Ничего особенного. Говорят, что надо сдать, вылечить невозможно.
— Какие молодцы! Ну а ты?!
— А что я могу, я даже не медсестра?!
И она залилась слезами. Краска полилась темными струйками, нос захлюпал и мы замолчали. Мальчик посмотрел на мать, на меня, качнул головой и стал показывать пальцем на приземлившегося у коляски голубя.
— Гули, гули
Сказала я
— Ули
Повторил Саша.
Марьянана проревелась, успокоилась и стала подтирать размазанную тушь, глядя в зеркало.
— Отец ребенка где?
— Он с нами не живет, да и не жили мы, так, встречались. Когда забеременела, сказала и он исчез, сменив номер.
— А мать с отцом?
— Меня у междугородной трассы нашли.
— Детдомовская значит!?
— Угу. Детдомовская. Когда выросла, пошла искать место под солнцем. Солнца достаточно, а места нет. Устраивалась швеей в ателье, выгнали да и платили мало. Санитаркой тоже не сладко, продавцом — надо хватку иметь, а я только поделки из бумаги делать умею, ну еще из бисера плести.
— Н-да уж! Не густо. У тебя круги под глазами, зайдем в кафе, умоешься. Возьмем что-нибудь.
Мы вошли в кафе, заказали мороженое и сели за столик. Почти не разговаривая, умяли по хорошей порции и вышли в приподнятом настроении, договорившись созваниваться.
Первые месяцы общения проходили вне дома: в цирке, шашлычных, на детских площадках; даже в церковь ходили несколько раз. Потом, я стала приглашать Марьяну с Сашей к себе. Саша мог ползать и играть. Марьяна беспокоила меня больше. Она представляла собой комок комплексов: неуверенность в себе, боязнь будущего, нервозность и зависимость от чужого мнения...
Даже с мелким выбором она не могла определиться. Жила в съемной комнате на краю города у местечковой салтычихи, которая буйным нравом давно уже разогнала всех, кто мог за постой платить по рыночной цене. Хозяйке жилплощади ничего не стоило съесть чужие продукты, взять с квартирантки сверх обычной платы за ремонт крана или плиты, сменить замок и уплестись в гости до поздна, не оставив ключа. Когда находила ярость, она вышвыривала квартирантку за порог и той нужно было срочно искать место для ночевки. Обычно этим местом был подъезд, на следующий день жизнь входила в привычное русло.
Марьяша платила мало, но эта сумма, составляла половину ее месячного жалования. Вторая оставалась на прожитье. При таком раскладе у этой девочки, кроме долгов, ничего своего не могло появиться.
Однажды я решила, что девочку надо учить: ухаживать за собой, стирать вещи, мыть полы, выбирать средства гигиены и одежду; короче говоря, учить жить. На расстоянии этого не сделаешь, поэтому встал вопрос о переезде ко мне. Решение далось нелегко, я даже Персика спрашивала, потянем ли мы все это. Персик сказал: «Мяу». А что!? Я еще хоть куда, Сашенька не крикливый, даст Бог, справимся.
У салтычихи чуть не выпали оба глаза, когда я приехала на такси забирать молодежь. Это был единственный день, в который она готова была воевать за квартирантку. Дорожная сумочка с вещами Сашеньки висела у меня на плече, а вещи Марьяши, поместившиеся в два пакета, болтались на ручках коляски.
Сказать, что мы жили трудно, это не сказать ничего. Марьяша была неумехой. Требовался такт и терпение, чтобы научить ее делать все легко и быстро. Не раз я мысленно вспоминала салтычиху и, громко выдохнув, молча, улыбалась. Через два месяца войны с марьяшиными недостатками была одержана некоторая победа.
Девочка без напоминаний принимала душ, стирала и утюжила вещи, мыла посуду, могла приготовить макароны и яичницу, макияж стал не таким броским и волосы приводились в порядок сразу после сна. Хотелось большего, но Саше, тоже, требовалось время. Ему устраивали зарядку и контрастный душ, ароматерапию и солнечные ванны; водили держа за руки по нагретой гальке; делали массаж, заставляли прыгать на маленьком батуте, придерживая его. А вечерами, когда он смотрел подборку лучших советских мультфильмов, мы учились: я терпению, Марьяша кухонным премудростям. Когда по поварскому делу можно было ставить зачет, Марьяшу взяли помощником повара.
Пока она была на работе, мы с Сашей читали сказки, кормили птиц, совершали покупки и играли: собирали ожерелья из бусин, строили крепость, рисовали человечков на картоне и вырезали, лепили из пластилина корабли, клеили из бумаги парусники и завязывали на веревочке узлы, устраивали театр теней и ели всякие вкусности, радуясь достижениям.
Конечно, Марьяна уставала, но мы не сдавались. Сашеньку свозили на прием к костоправу. Тот покачал головой, сказав, что ребенок маленький и может не выдержать болезненной процедуры. Мы с Марьяшей придерживали Сашеньку и молились, доктор от нервного напряжения покрывался испариной, ребенок плакал. И все же, через пять сеансов позвонки шейного и грудного отделов были поставлены на место. Сашка пошел.
Это обстоятельство сразу же обнаружило почти полное отсутствие инстинкта самосохранения, он добирался до розеток, плиты, чайника, лез в холодильник и старался достать бытовую химию. В выходные мы посещали кафе, гуляли по набережной, катались на карусели или ходили в цирк.
Вечерами по будням, пока ребенок был поглощен выкладыванием геометрических фигур, учились вязать: я — орнаменты несколькими цветами, Марьяша простые вещи чулочной вязкой. Работая спицами, мы разговаривали о здоровье, о профессиях и планах на жизнь, о мужчинах и воспитании детей.
Однажды у Саши заболел живот и он стал кататься по полу и кричать. Температура подскочила до 39 и я позвонила в скорую. Ребенка с мамой забрали. Из приемного покоя Сашенька быстро попал на операционный стол, где ему удалили аппендикс. Операция прошла нормально и я пошла с передачкой, поддерживать боевой дух в молодом поколении. А через несколько дней Саша, вдруг, произнес: «Бабушка, свари борщик. Тут совсем готовить не умеют». Мы с Марьяшей переглянулись и тихо заплакали.
Теперь, Марьяна работает поваром в ресторане. Саша учится в школе с математическим уклоном и занимается восточными единоборствами. А я прогуливаюсь с Душечкой, щенком таксы, которого мне подарил на день рожденья внук...
Автор: Ольга Вышемирская
