В Сбербанке очередь.
Обычная такая, будничная шестичасовая очередь. Кто талончики взял — тот сидит себе спокойно на банкетках, а тем, кто пытается отвлечь на себя банкоматного консультанта, стоять приходится – иначе кто-то другой перехватит бело-зеленую девушку за руку, и она уже к банкомату, как к алтарю, идет с ним, а не с тобой: вопиющая несправедливость.
Но вот бело-зеленую Кристину (так написано у нее на бейдже) выпустил из своих цепких рук очередной ищущий помощи, и сразу две руки схватили ее за руки — по одному клиентскому телу на каждый локоть:
— Девушка, помогите!
— А подскажите, пожалуйста…
Две пары глаз уставились друг на друга.
— Разрешите, я спрошу! – с напором проговорила молодая темноволосая женщина в сером пальто, сверкнув очами и поджав губы «в ниточку».
— Простите, но я был первый, — нахмурился мужчина с непримечательным, зато чисто выбритым лицом, требовательно сжав локоть несчастной Кристины.
— Вы что, не уступите девушке? – требовательно прошипела просительница, выдавая и репликой, и уверенной позой опытную стояльщицу в очередях.
— Я тороплюсь. Подождете, не переломитесь.
— Ну и хам! Девушка, да что ж вы стоите? Помогите мне разобраться с квитанцией! – взвизгнула женщина, перехватывая Кристину за плечи и разворачивая ее к себе.
— Вот баба неугомонная! Сказал же – вначале я, потом ты, — рявкнул мужчина, отвоевывая добычу.
Взгляд у добычи затуманился. Работала Кристина первый месяц и, кому отдать предпочтение, решить не могла – эти двое рванулись к ней одновременно, и никто из них не был первым; вторым, впрочем, тоже. Боясь расплакаться прямо на рабочем месте, Кристина призвала на помощь всю свою решительность и стряхнула с себя обоих клиентов:
— Простите, мне надо… — пролепетала она, отступив на шаг, потом одним рывком бросила тело в противоположную от жаждущих помощи сторону и прокричала, — я сейчас позову старшую!
Мужчина и женщина переглянулись:
— Козлина!
— Истеричка! Добилась? Вдвое больше ждать придется!
Прочие граждане, ожидавшие своей очереди более достойно, переговаривались вполголоса. Впрочем, не нужно было увеличивать громкость, чтобы понять, что именно они думают о ссорящихся. Но тут подошла загадочная «старшая» и еще один консультант, и дело пошло своим чередом.
В «Семерочке» очередь.
Обычная такая, будничная семичасовая очередь. При трех открытых кассах из шести – и это еще повезло! Впрочем, столь прекрасный расклад ничуть не мешает существованию недовольных персонажей.
— Пачку «Мальборо», будьте добры! – обойдя очередь, мужчина с выбритым и непримечательным лицом наклонился к кассе.
— Мужчина, вообще-то я тут стою! – возмутилась темноволосая женщина в пальто.
— Вам жалко, что ли? Мне только сигареты, — на секунду обернулся он и вдруг узнал. — Опять ты? Ты, млин, мне за Сбербанк должна еще!
— Офонарел, урод? – она тоже узнала недавнего оппонента. — Иди стой в очереди, как все, нашелся особенный!
— Не задерживайте очередь! «Мальборо» пробивать? – хрипло и тягуче вопросила кассирша.
Они закричали одновременно:
— Башку этому уроду пробейте!
— Пробивайте, девушка!
Кассирше было чуть-чуть за пятьдесят, но на «девушку» она среагировала верно – пробила пачку сигарет и сунула сдачу. Однако увидев, что женщина в сером пальто чуть не плачет от ярости и обиды, поспешила сопроводить сдачу комментарием:
— Лезут тут без очереди, задерживают всех…
— Извините, тороплюсь! – прокричал мужчина, кидаясь к двери.
Однако к дверям автобуса они подбежали вместе.
Темноволосая женщина, с перекошенным от ярости лицом, чувствительно двинула тяжелым пакетом по ноге своего сегодняшнего главного врага и втиснулась в двери на секунду раньше. Однако мужчина, с багровыми от злости выбритыми скулами, рванулся следом на крейсерской скорости, и, конечно, у валидатора снова произошла стычка.
— Козел! Ты мне ногу отдавил!
— Дура! Ты мне джинсы испачкала!
— Девушка! У вас из пакета течет! – раздался сзади голос.
— Молоко! – ахнула наша героиня, дернула турникет и, плюхнувшись на единственное свободное сиденье, разрыдалась.
— Так и знал, что тебя жизнь накажет, — пробурчал мужчина, отворачиваясь.
Старушка протянула темноволосой женщине большой плотный пакет, извлеченный из кошелки, и с осуждением покосилась на сторонника кармических воздаяний. Пакет сунули в пакет, лужу молока растерли чужие сапоги, заполнившие пространство прохода, слезы кончились и были вытерты с лица рукавом серого пальто, оставив там и там черные полосы туши.
Через несколько остановок в салоне автобуса стало просторнее, женщина с заплаканным лицом приготовилась к выходу, а суровый мужчина достал из кармана мобильник. Принял вызов и выслушал собеседника; дернулся всем телом, коротко выругался и сунул телефон обратно.
Суровое выражение лица сменилось почти детской обидой, щеки побледнели и словно сползли с лица под действием неумолимой гравитации. По всему было понятно, что кармическое воздаяние настигло и его. Ехать дальше стало необязательно и даже нежелательно, и в открывшиеся двери на безлюдную остановку они снова вышли одновременно.
— Послушайте, мужчина, ну так же нельзя! – растеряно, почти испуганно проговорила темноволосая женщина в сером пальто; размазанный макияж и покрасневшие глаза ей странно шли, а свет фонаря удачно подчеркивал аккуратную форму носа и делал лицо романтически-таинственным.
— Давай пакеты, — взглянув на ее руки, хмуро ответил мужчина, глядя исподлобья решительно и по-юношески хмуро; непримечательное лицо его от этого выражения стало совсем молодым и довольно интересным – эдакий типаж харизматичного антигероя, еще не успевшего устать от вторых ролей.
— Я буду кричать! – сказала она очень тихо. Коленки задрожали, а ослабевшие руки чуть не выпустили пакеты наземь (бросить их, пропади оно все пропадом, и бежать, пока этот маньяк не достал какую-нибудь заточку; да на каблуках далеко не убежишь).
— Тяжело же тебе. Давай пакеты. Провожу. Темно, — сказал он резко и отрывисто, и смущенно отвел глаза, — далеко идти?
— Ннннет… Туда, — указала подбородком в сторону типовой пятиэтажки, стоящей чуть в стороне, в окружении облысевших деревьев, — я сама дойду.
— Ой, да давай уже. Раз уж такое дело, — объяснил, — я квартиру ехал смотреть. Очень хорошую. Дом, планировка такая, как надо, и цена – вообще… Не успел.
Перехватили ее. Вот буквально минут несколько назад. Так что никуда уже не тороплюсь. Провожу.
Она молча сунула пакеты ему в руки, глубоко вздохнула и вдруг, словно вспомнив что-то, разрыдалась горько и отчаянно.
— Молокоооо…
— Ерунда какая, — поморщился он, — из-за молока плачешь, маленькая что ли?
— Я сыну… блины… обещала, — всхлипывала она, — он болеет… Дома с соседкой остался, а у меня отчет… Начальник сказал – еще один больничный, и всё-о-о-о…
И я пообещала – приду с работы и блины испеку…
— Пацан, значит? – он задумался. — Ему сколько?
— Четыре. С половиной, — уточнила она.
— Мужу позвони да попроси купить, — нерешительно предложил он.
— Было бы кого просить… — она перестала плакать и взглянула на «козла» и «урода» с интересом, которого сама не ожидала.
— Что, объелся груш? – антигерой потер подбородок, — а что тут у вас — ни одного магазина на районе?
Она задумалась:
— Супермаркет на ремонте, пока еще откроют. А возле дома магазин – там все дорого, там дешевого молока не бывает.
— Ну и хрен с ним. Значит, дорогое куплю. Ну там конфет каких… Сама скажешь, какие ему можно. И блины – это не еда, так, баловство. Нормальная еда хоть есть?
— Борщ еще остался… Ты борщ любишь?
— Люблю. Да я и блины люблю. С мясом. Ну и с вареньем ничего так… Особенно после борща. Только я чай заварной люблю, не в пакетиках. Есть у тебя?
Она кивнула:
— Я тоже только заварной пью.
— Тогда еще торт купим. Есть тут торты в этом магазине?
— Есть. Только выбор маленький. И дорого.
— Тьфу ты! Да что ж ты заладила, дорого, дорого. Нормально я зарабатываю. Говорю ж, квартиру ехал смотреть.
— Снимать?
— Покупать, — улыбнулся, — пошли? Замерз, как собака.
— А два торта купишь? Соседку отблагодарим. – повеселела женщина, подстраиваясь под широкий шаг.
— Спрашиваешь! С соседями дружить надо. А ты вообще...
Ну а спросить «как тебя зовут?» у маминого главного врага догадался только четырехлетний Максимка. Хороший мальчишка, сообразительный, хоть и болеет часто. В конце-концов, ему с этим отчеством еще жить и жить.
Автор: Анна Ларина
