— Вы сейчас куда? — Светлана застегнула Ване куртку и посмотрела на бывшего.
— В кино. И в мороженицу. — Сергей подмигнул Ване. — Правда, Иван?
— Точно? — Светлана поправила Ванин шарф. — Три часа хотя бы у меня есть? Или как в прошлый раз?
— Да ладно тебе… Будут у тебя три часа, будут. Не меньше.
Ваня терпеливо потел в прихожей — куртка, рукавички, шарф, шапка — и ждал, когда они с папой выйдут на улицу. Наконец, прозвучало обычное «Ваня, осторожнее там» и дверь закрылась. В лифте первым делом Ваня снял рукавички, но они болтались на резинке, пропущенной в рукавах, как у девчонок. Он начал вылезать из куртки, чтобы убрать дурацкую резинку, но тут вмешался Сергей:
— Иван, ты что? Что-то не в порядке?
Ваня показал на свисающие рукавички и обиженно буркнул:
— Меня и так во дворе «Дикси» обзывают.
— «Дикси»? Почему? Говоришь весомо?
— Говорят, я хилый, как пакеты из магазина «Дикси». Которые все время рвутся.
— А знаешь, что такое «Дикси» на самом деле? С латыни Dixi переводится «Я сказал». То есть, я закончил говорить, сказал все, что нужно, а вы там дальше как хотите. Так что прозвище у тебя не такое уж и обидное. Рукавички в манжеты запихни. И шарф сними, теплынь на улице.
Сергей помог спрятать снятые рукавички за манжеты куртки, поглубже в рукава, положил Ванин шарф себе в карман, и они вышли во двор.
Снег уже сошел, только кое-где на газонах оставались грязные льдины. Ваня с удовольствием повел носом: воздух был наполнен каким-то особенным, весенним ароматом, и было здорово шагать по чистому сухому асфальту рядом с папой. Ваня засунул руки в карманы, вдохнул прохладную свежесть и задумался. Говорить или не говорить? Вроде, получается, он ябедничает, но папа же должен знать.
— Прошлый раз, когда кино закрыто было, у мамы в гостях дяденька Максим был, — слова как-то вырвались сами собой.
— И что делал? — Сергей смотрел прямо перед собой, к Ване даже не обернулся.
— Ничего, — удивился Ваня. — Чай пил. Познакомился со мной и сразу ушел.
— Ну, ничего, так ничего, — Сергей посмотрел на Ваню, улыбнулся, и у мальчика отлегло от сердца. — Давай руку, через дорогу переходим.
— Зачем, пап? Я же не маленький, знаю, что на красный переходить нельзя.
— Видишь, вдоль дороги машины припаркованы? Тебе же не видно, что за ними на дороге происходит. А я выше, мне видно. Так что дело не в том, что ты чего-то не понимаешь, просто у меня рост больше.
Ваня задумался. Да, так выходило справедливо. Вот вырастет выше машин, тогда и будет переходить дорогу сам. Он взял отца за теплую, шершавую руку, дождался зеленого света и пошел через переход, сначала внимательно посмотрев налево, потом направо, чтобы папа не подумал, что он не знает, как надо.
— Ты лучше вот что скажи, — они как раз дошли до перекрестка, дальше дорога раздваивалась. — Как лучше, сначала в кино пойти, а потом в мороженицу, или наоборот?
— Как хочешь. — Больше всего Ване хотелось пойти с папой в гараж, помогать ему возится с машиной и раскладывать по местам инструменты.
— Давай тогда так: сначала идем в кино, смотрим, когда сеанс, покупаем билеты, а потом решаем — ждем начала, или успеваем поесть мороженого. Как тебе такой план?
— Хороший план. — Ваня солидно кивнул, потом вспомнил, как в таких случаях говорил отец: — План рабочий.
* * *
Как всегда после кино, мир казался немного нереальным — слишком ярким, слишком многолюдным, слишком… настоящим, что ли. Ваня шел, задумавшись, что бы он сделал, если бы, как человек-паук, умел лазать по стенам. Он бы тоже кого-нибудь спас. И когда папа внезапно схватил его за руку, удивился и завертел головой так, словно только что оказался здесь, на улице.
— Так, Иван, стой здесь, никуда не уходи, понял? — Сергей говорил быстро, сбивчиво. Потом присел на корточки, заглянул в глаза сыну и повторил: — Понял? Стой здесь, не уходи.
Ваня кивнул, хотя и удивился — на улице ничего особенного не происходило. Разве что автобус, который только что их обогнал, объехал припаркованный у обочины автомобиль и вдруг остановился, а затем как-то странно накренился вперед. Неподалеку остановились две женщины, одна вдруг достала телефон и стала куда-то звонить, громко крича.
Нет, все-таки что-то было не так, потому что из-под асфальта, куда провалились передние колеса автобуса, повалил белый пар. Автобус дернулся, пытаясь сдать назад, но ничего не получилось — он попал в ловушку. Тогда водитель попытался открыть двери, но сделать это ему не удалось, лишь задняя дверь приоткрылась совсем чуть-чуть.
Широко раскрыв глаза, Ваня смотрел, как папа бегом бросился к автобусу, попытался открыть двери, потом побежал к кабине водителя и, размахивая руками, что-то объяснял ему, затем вновь бросился к задней двери. Ваня видел, как напряженно замирали прохожие, и чувствовал, что в воздухе разливается особая, тревожная тишина.
Автобус просел еще немного, а пар повалил еще гуще.
Наконец, папе удалось открыть дверь, и он стал помогать выходить людям из автобуса, торопя их. На помощь ему подоспел еще один человек. А когда все пассажиры вышли из автобуса, и уже выбрался на газон бледный водитель, вдруг раздался гулкий, чавкающий звук. Сначала глубоко осела припаркованная перед автобусом машина, а затем и сам автобус накренился на правый бок и провалился капотом под землю. И тут из-под асфальта поднялся столб грязной горячей воды.
Папа, стоявший ближе всех к струе кипятка, сделал пару шагов назад, не отрывая взгляда от возникшего на дороге гейзера, споткнулся и нелепо упал на четвереньки, прямо в весеннюю грязь. Встал. И уже не глядя на автобус, подошел к Ване. Присел на корточки, вытирая руки.
— Ну, как ты тут?
— В норме. — Ваня вдруг понял, что все это время не дышал. Или это только казалось, что не дышал? Он глубоко вздохнул. — Папа, ты моим шарфом руки вытираешь.
— Действительно. — Сергей мельком глянул на руки. — Как-то глупо получилось. Знаешь, давай-ка мы в мороженицу по другой стороне улицы пойдем. Все равно дорогу переходить, вот сейчас и перейдем.
— Если не хочешь, можем в мороженицу не ходить, — предложил Ваня.
— Нет уж, теперь нам туда просто необходимо зайти. Надо же мне себя в порядок хоть немного привести, — Сергей показал взглядом на грязные колени. — И вот что… Давай мы про всю эту эскападу маме рассказывать не будем, а то она будет беспокоиться за тебя. Зачем маму зря волновать?
— Хорошо.
— Значит, договорились. Маме не рассказываем. Железно?
— Железно.
* * *
Наступил вечер. Ваня сидел за столом и домучивал суп. После мороженого есть не хотелось, но если отказаться, мама будет ругаться, что папа «сбил ребенку аппетит». На холодильнике бубнил телевизор, мама вдруг взяла пульт и сделала звук погромче.
— Смотри-ка, это же у нас! Вы ничего не видели?
По телевизору показывали знакомую улицу, накренившийся автобус. Только уже из-под земли не вырывался белый пар, стояло ограждение, возились рабочие в оранжевых жилетах, шевелил стрелой желтый экскаватор.
— Не видели.
Ваня отложил ложку и стал смотреть на экран, где молоденькая ведущая старательно таращила глаза и торопливо, словно захлебываясь, говорила: «И только благодаря случайному прохожему не произошло настоящей трагедии. Наш канал обязательно свяжется с главой района и спросит, как могло получиться, что…».
Мама выключила звук и пошла к плите. Ваня смотрел на ее спину и слышал привычное, вполголоса, обращенное как будто не к нему, бормотание:
— Вот, «случайный прохожий». Есть же мужики нормальные! Не то, что твой отец.
Ваня изо всех сил сжал зубы. Он не должен, не может сказать! Он обещал! Папа бы точно не сказал, раз обещал! Мама возилась у плиты, что-то переставляла, вытирала, не переставая ворчать.
Ваня зажмурился и со стыдом почувствовал, как по щекам ползут слезы.
Автор: Дмитрий Корсак
