Николай Иванович сидел на лавочке возле своего дома и со скучающим видом наблюдал за соседскими мальчишками, которые гоняли по двору на самокатах.
— Иваныч, здорово, — с кряхтеньем подсела к нему Анна Васильевна, соседка с первого этажа.
— Здравствуй, Васильевна.
— Ох, умаялась! Огурцов Маняша навезла с дачи! Все утро крутила. А ты чего загрустил-то?
Николай пожал плечами и махнул костлявой рукой:
— Да, чего веселится? Скучно.
— Понятно. Одно слово, бездельник, — Анна засмеялась, прикрыв краем платка беззубый рот. — Дашка что-то твоя давно не приезжала. Оттого, поди, и заскучал?
— Да, некогда ей, — буркнул старик, — двое ребятишек у нее, да муж. Сама знаешь.
— Ну так что ж? И внучка с внуком уже взрослые, могли бы и проведать. Про отца и деда забывать грех. А как случится что с тобой? Кто тебе поможет?
Дед усмехнулся невесело:
— Так ты, Васильевна, и поможешь.
— Ишь какой. У меня своих забот полно. Вон, младшая снова мне своего пострела подкинула на лето, — кивнула она на мальчонку лет семи, бегающего за дружком по двору. И потом огород у меня. Хорошо, Манечка, внучка старшая помогает. Слышь, она замуж собралась, скоро свадьбу играть будем, — поделилась Анна радостью.
— Да? Поздравляю, — дед пожевал губами и отвел глаза, пряча зависть. Дочка, когда замуж выходила, не взяла его даже на торжество в ЗАГС, сказала, что будет он там, как белая ворона, на фоне богатой родни жениха.
— Ага, уже и заявление подали, — продолжала хвастаться Васильевна. — Поди-ка, скоро прабабкой стану. Ох, годы бегут! Кузьмич мой все хворает, а я одна кручусь по хозяйству. А уж за семьдесят давно перевалило.
— Так это ж хорошо, когда в заботах, — хмуро глянул Николай и достал папироску.
Анна посмотрела на него и вздохнула, все ясно, тоской изошел старик от одиночества.
— Так может, сам к своим скатаешься? Иль позовешь сюда. Вон, ногу-то волочишь совсем, к врачу бы свозить тебя в город.
— Да ну, ерунда, — отмахнулся Николай. — Что ж поделаешь? Сама говоришь, старые мы стали.
— Говорю, лечиться тебе надо. А как совсем нога откажет? Дашка вряд ли к себе возьмет.
— Тогда скажу, чтобы сдали меня в дом престарелых, — нахохлился Николай Иванович.
— С ума, что ль, сошел, старый? Ты думаешь, там слаще будет, чем здесь? А с Дашки твоей станется, отправит в приют и не дрогнет! Ты на нее квартиру переписал, а она вон как. Даже не показывается.
— Ой, отстань, Анна, чего привязалась? — сердито буркнул дед и, подхватив трость, поковылял домой.
Николай Иванович вошел в подъезд и по привычке первым делом заглянул в почтовый ящик. Тьфу, ты, сплюнул в сердцах. И каких писем ждет? Виталька, внучок, когда маленьким был, то письмо ему напишет, то открытку, а как повзрослел, так и забыл про деда. Даша-то раньше привозила его летом на месяц или два, так это когда маленьким был, а теперь… Только звонит иногда.
Дома рука сама потянулась к телефону. Заскорузлым пальцем набрал городской номер дочери. На память помнил, раньше-то часто общались.
— Здравствуй дочка, — проскрипел в трубку.
— Папа? — удивилась та. — Привет. Что-то случилось?
— Нет, дочка. Все хорошо. Вы как поживаете?
— Да у нас все хорошо, пап, не волнуйся за нас.
— Давно не приезжали что-то, вот я и забеспокоился. Как Виталик? Соскучился я по нему.
— Хорошо, в этом году в институт поступает.
— Так он же только техникум окончил. Зачем ему институт?
— Так не хочет он простым строителем быть.
— А кем хочет?
— Архитектором.
— Ух, ты! — восхитился Николай, хотел спросить у Даши, он хочет или она, но побоялся ее рассердить. — А Светочка как? Пишет письма из-за границы своей?
— Звонит, пап. По скайпу. Совсем ты от жизни отстал. Кто же в наше время письма пишет?
— Да-да, понимаю, — поспешно согласился старик. — А Владислав как? Работает?
— Да, конечно. Я по дому, Влад в офисе, а Виталий к поступлению готовится. Репетиторы, экзамены. Так что, забот, да хлопот полон рот, — засмеялась она.
— Может, приедете ненадолго?
— Ой, что ты. Не сейчас, говорю, совсем нет времени.
Старик подождал маленько, может, сама пригласит?
— Ну ладно, дочка, конечно, — сказал наконец он, не дождавшись приглашения. — Поцелуй его за меня. Да, Дашенька, я тут грибов вам насушил. Беленьких, да лисичек. И ягод лесных набрал, заморозил.
— Ой, что ты, пап, зачем? Не надо. Грибы Влад не любит, да и я не очень.
— Ну как же, а Виталик их любит. А в ягодах витамины же. Настоящие!
— Пап, говорю, не надо. В городе все есть, купим.
— Так это ж свое, — не смело возразил Николай Иванович и замолчал. Он не один день по лесу хромал, старался. Ну да ладно.
— Все, пап, извини, Влад пришел. Пока, целую.
В трубке раздались короткие гудки.
— И я тебя целую, дочка... — запоздало проговорил Николай и положил трубку.
Прошел по большой комнате, зашел в детскую. По-прежнему лежали на кровати Светланкины мягкие игрушки, а из-под дивана торчал красный кузов игрушечного грузовика. Это он Виталию подарил на пятый день рождения. И чинил сколько раз. Старик наклонился, выкатил машинку и взял в руки. Тут же отвалилось колесо и закатилось обратно под кровать. По-хорошему выбросить бы, но Виталик, когда последний раз приезжал, просил не выбрасывать. Года три назад это было? Николай печально хмыкнул, теперь уж точно машина эта ему не нужна. Взрослый. Архитектором стать решил.
Старик встал и, прошаркав тапками к секретеру, достал старенький потертый альбом. Вот маленький Виталька у него на руках, а это Дашутка, родила только, и Светланка рядом, лет двенадцать ей здесь. А на этой Виталий постарше. Николай перевернул лист и прямо в руки упал конверт. Это письмо от Виталика, когда в город-то уехали, он часто писал. Скучал. Дед вытер слезу, вдруг взявшуюся неизвестно откуда.
И тут в дверь позвонили. Николай Иванович подхватился и прихрамывая поспешил к дверям.
— Ну где же вы ходите, дядя Коля? — на пороге стояла Галя Куликова, почтальонша. — Пенсию я принесла.
— Галюша, а ты что-то нынче рано. Я и не ждал сегодня. Прости.
— Так ваш день на понедельник выпадает, — усаживаясь на кухне, пояснила она. — А в понедельник, сами знаете, деньги не привозят. Вот, распишитесь.
— А я голубей кормить ходил. А потом на лавочке сидел у подъезда. Тебя не видел, — оправдывался старик, теребя старое письмо.
— А что за письмо? — заметив конверт в руках старика, поинтересовалась Галина.
— Да вот, получил от внука, — пряча глаза сказал Николай, уж больно не хотелось, чтобы люди тоску его видели, и не думали, что брошен он родными.
Галя посмотрела на потертый конверт. Уж она-то знает, что письмо Иваныч получил лет этак семь назад. И каждый раз будто хвастает. Бедный.
— Послушайте, у нас во дворе завтра будет субботник, — с улыбкой сказала она, складывая документы в сумку, — приходите, может, чем поможете?
— Да ну, Галюш, что ты, — отмахнулся старик, — какой из меня помощник?
— Ну как же, вы как раз очень могли бы помочь. Мы хотим восстановить двор, каким он был до перестройки, в семидесятых. Деревья посадить, лавочки. Вы ведь все помните, где, что росло, где качели детские были?
— А как же, помню, — тут же приосанился дед.
— Ну вот и подскажете. Не волнуйтесь, тяжелую работу не поручим, приходите. Ну я пойду, еще к тете Насте Сазоновой зайти надо, — подхватилась Галина.
Николай Иванович вскочил и посеменил следом за ней в прихожую, даже про клюшку свою забыл.
Закрыв дверь, старик присел на старенький табурет у дверей. Славная она, Галя, знает, что письмо старое, а делает вид, будто верит. И на субботник из жалости, наверное, позвала. Но все равно приятно — может, хоть кому-то он пригодится.
***
Прошел субботник, потом день, за ним другой, третий. А там и осень начала подкрадываться потихоньку, недвусмысленно намекая желтеющей листвой, да частыми дождями на скорые холода.
Старик грустил, зимы он боялся. Все время темно, зябко и особенно одиноко. С больной ногой на улицу выходить не хотелось, не дай Бог, упадет, хлопот дочке наделает.
Николай Иванович сидел в шатком кресле у старенького телевизора и щурился, глядя в экран. Шли новости.
Неожиданно в дверях раздался звонок, он тут же засуетился в поисках трости. Кто бы это мог быть? Гостям он всегда был рад, жаль только редко к нему приходили.
— Виталик, ты, что ль? — Николай Иванович щурил подслеповатые глаза, внезапно наполнившиеся слезами.
— Да, деда, вот приехал проведать.
— Даша, что ль, послала?
— Да нет, я сам. Вот, познакомить хотел, — Виталик посторонился.
— Здравствуйте, — из-за его спины выглянула худюсенькая девчонка.
— Это Иринка. Мы вместе с ней в строительном техникуме учились.
Старик заулыбался и опомнившись распахнул дверь.
— Ой, что ж я вас на пороге держу, проходите, проходите. Сейчас чаем вас напою.
От волнения и радости Николай даже перестал прихрамывать и почти бегом кинулся в кухню ставить чайник.
Наговорившись вдоволь обо всем и обо всех, Николай Иванович наконец спросил:
— А как же вы здесь? Специально, что ли, приехали проведать?
Виталий нахмурился, опустил глаза.
— Ты прости меня, дед, что не приезжал давно. Мать все пилила, заставляла учиться, я хотел приехать, несколько раз порывался, но она не пускала.
— Почему? — удивленно поднял Николай седые брови.
— Сказала, нечего в это болото возвращаться. Не дай Бог, засосет.
— Что, так и сказала? — грустно засмеялся старик.
— Ага, — Виталик снова отвел глаза.
— А ты, стало быть, ослушался?
— Я уже взрослый, — вскинул глаза внук. — куда хочу, туда и еду.
— Ну так что ж, вы только на день и приехали? — дед был готов расплакаться, как маленький ребенок от обиды.
— Вообще-то… Тут такое дело... Дед, можно мы у тебя поживем какое-то время, пока на ноги не встанем? Мать совсем с катушек слетела, не признает Ирину.
— У меня?
Николай замер, потеряв дар речи.
— Но если ты против…
— Да что ты, внучек! — пришел наконец в себя дед. — Сколько угодно живите! Я ж только рад буду. Только условия у меня, сам видишь, не очень.
— А это ничего. Мы с Иришкой ремонт сделаем. А работу найдем в соседнем городке.
— Погоди, а как же учеба твоя?
Виталий глянул на Иринку, потом на деда:
— Да не нужен мне этот институт. Не хочу я архитектором быть, это мама за меня решила.
— Понятно, — пожевал дед губами, — Ну что ж, дело твое. Так что, останетесь? — старик все еще не верил своему счастью.
Иринка с Виталиком кивнули.
— А я вам не буду мешать? — забеспокоился Николай.
— Дедушка, да что вы такое говорите? Это же ваш дом, а мы гости, — робко вставила слово Иринка.
— Да, дед, ты чего? Мы и за тобой присмотрим, и по хозяйству поможем.
— А свадьбу играть думаете? — спросил Николай, с осуждением глянув на детей, во времена его молодости такие отношения не приветствовались, но он понимал, что все изменилось, все перевернулось в современном мире.
Молодежь переглянулась.
— Думаем. Как только денег заработаем.
— А меня на свадьбу позовете? — прищурился Николай и замер, ожидая ответа.
— Обязательно! — засмеялся Виталий и обнял деда. — А как же иначе?
Вырос внук, возмужал, своим умом жить начал, радовался старик. Кашлянул в кулак, пытаясь скрыть подступившие слезы. Неужели ему на старости лет счастье улыбнулось?
Обнимите своих близких! Они любят вас.
Художник: Daniel F Gerhartz
