-Ну и сколь ты еще будешь этих нахлебников беспризорных домой волочь? Дед, ну сколь можно- то уже? Они ить скоро тебя съедят! Я хлеб стряпать не успеваю на эту ораву! Вот как отправлю тебя сейчас вместе с им туда, откуда пришел, так будешь знать!
-Да что ты, Диночка! Каво опять собирашь? Один я, никого со мною нет.
-А за пазухой у тебя кто?
Дед Андрей стоял на крыльце, переминаясь с ноги на ногу, счастливо улыбаясь, и глядя на свою супругу хитрыми глазами, которым безуспешно пытался придать виноватый вид.
-Ну показывай давай, кто у тебя там.
-Дак вот, увязался за мной. Вот ей- богу, Диночка, я на обход пошел, а там этот вот, ну не хотел я его брать, даже убежать хотел, так куды мне, да рази же я сумею убежать- то, с моей -то ногой! Нагнал он меня, пришлось в сторожку с собой брать, а потом, вот веришь ли, за ночь-то так прикипел к ему душой!
-Ты мне зубы- то не заговаривай! Доставай нахлебника своего!
Откуда-то из глубин дедовой фуфайки раздалось возмущенное не то фырканье, не то рычание, а вслед за ним из-под дедовой руки, придерживающей фуфайку в районе живота показалась милая щенячья мордочка.
-ВВВрррГвав!- возмущенно сказала эта самая мордочка, и благодарно лизнула дедову руку.
-Ох ты батюшки! Ты гля-ка, защитник сыскался! Вот как отлупасю вас сейчас на пару с хозяином-то! Ну что ты встал, Андрюша! Придавишь ребенка. Вытаскивай давай, да смотри, аккуратнее. Ох- ты ж красавец какой, прям в яблоках! Только больно уж тощий. Ну ничего, были- бы кости, а мясо нарастет.
Щеночек и правда был прехорошенький. Маленький, чуть побольше дедовой ладошки, интересный такой, если мельком на него взглянуть, то казалось, что щенок просто грязный, а вот если рассмотреть его поближе, то сразу видно, что такая у него интересная расцветка. Шерстка короткая, гладенькая, вроде как белая, но в черную и серую крапинку, оттого и кажется он чумазым. Ушки остренькие, так смешно топорщатся, когда щенок сердится, и падают, когда он спокоен, глазки- как бусинки, черненькие, и очень умные, а рот словно растянут в улыбке. Внимательно осмотрев нового человека, новоявленный питомец не увидел в бабушке врага, и в знак признательности тоже лизнул её руку.
-Ну ладно, ладно, уважил. Ну и хитрец же ты, и не смотри, что сам маленький. Как назовем- то его, дед?
-Дак я уже назвал. Пушком его кличут!
-Да и то правда, конечно Пушок, а то, что почти лысый, так то ерунда! От ты как чего скажешь, так хоть стой, хоть падай, где стоишь.
-Ну а чего? ему понравилось, откликается. Каво мудрить-то?
-Так а я о чем? Собака рыжая- Пальмой у тебя стала, овчарка- Арфик, а этот лысый, зато Пушок.
Маленький Пушок, жалко его, на улице уже холодно, осень, поэтому зиму он квартировал в доме, а уже потом, летом, стал жить в своей будочке, которую дед Андрей ему смастерил. Пушок не пакостил, по нужде на улицу его приучили ходить, а еще дед Андрей носил его с собой в баню. Бабушка Дина души не чаяла в маленьком нахлебнике, как сама же его ласково и называла. Летом Пушок ходил по воле, ни разу в своей собачьей жизни он не сидел на цепи, но вот что интересно, он как то быстро понял, что такое грядки, и ни разу не прошел там, где не положено, всегда ходил строго между гряд. Пойдет бабушка в огород, гряды полоть, она с одной стороны, дед с другой примостится, а Пушок рядышком, на тропинке уляжется, и следит за своими людьми. Больше жизни Пушок любил огурчики, что свежие, что соленые, ел, аж улыбался от удовольствия.
Время шло, из маленького, тощего щенка превратился Пушок в маленькую, упитанную собаку на коротких лапках. Везде он был со своими хозяевами, и в лес за дровами, и на луг за сеном, нигде не отставал. Иной раз пешком бежал, а иногда и как король ехал на телеге, у бабушки на коленях. Жалели его, как же он бедный на таких коротеньких лапках на дальние расстояния бегать должен? Все так же ходил с дедом в баню, ни разу не пропустил. Только дед уйдет мыться, а Пушок тут, как тут, усядется на крыльце, и ждет, когда хозяин его позовет, а как только дед дверь открывает, Пушок шмыг, и прямиком в таз, потом сидит, и улыбается, и ведь не выгнать его, пока с мылом не помоешь, да 2 ведра воды по ковшичку на него не выхлюпаешь. Только тогда вставал довольный, позволял себя промокнУть старой простынкой, и гордо выходил на улицу, где вдоволь тряс мокрой шкурой.
Лет 6 Пушку было, когда в один миг помер он. В то лето жара сильная стояла. А в деревне в горячую пору хоть жара, хоть не жара, сено само себя не заготовит. Отправились старики на сенокос, и Пушок по привычке за ними увязался. Проследив, чтобы хозяева не халтурили на сенокосе, а потом и отобедав с ними чем бог послал, Пушок затаил на стариков сильную обиду. Сами огурцы соленые не ели, и ему не дали. Не дали любимое лакомство не из жадности, а по причине сильной жары- пить-то негде будет, а вдруг да плохо ему по дороге станет?
Пока дед с бабушкой пошли нагружать телегу свежей травой, Пушок ходил возле сумки с провизией, которую бабушка неосмотрительно положила рядом с телегой, мол потом заберем. Добравшись до вольного, Пушок слопал 6 штук крупных, соленых огурцов и довольно улыбнулся. К тому моменту, когда пришло время ехать домой, бедное животное просто изнывало от жажды. Сжалившись, дед вылил ему последнюю воду в углубление металлического колеса, что стояло на телеге. Попив, пушок взбодрился, и весело засеменил следом. Бабушка хотела взять его с собой, но гордая собака решила добираться до дому на своих лапках.
Примерно на середине пути Пушок начал петлять. От жары он совсем разомлел, ему стало плохо, и он упал на обочину, прям рядом с кобылой Машкой. Машка остановилась, брезгливо понюхала собаку, недовольно фыркнула, и отвернула морду, мол, так тебе и надо, воришка.
Заохав, бабушка хотела спрыгнуть с телеги, чтобы поднять собаку, но ее остановил дед- сиди, куда собралась? Спрыгнешь- назад ни в жизнь не залезть тебе, воз нынче высокий.
-Ну не оставлять же его тут! Хоть закопать по людски надо, воспротивилась бабушка.
Скинув большой пучок сена на дорогу, тем самым пометив место, где лежит собака, дед поехал домой, мол приедем, коня распрягу, да верхом вернусь за ним.
Когда через час с небольшим дед верхом на коне приехал в обозначенное место, собаки там не было. Неужто зверье уже утащило? Огорченный дед покричал, позвал собаку и вернулся домой ни с чем, с горя даже тяпнул 100 грамм. Эх, надо было все- таки спрыгнуть за собакой, ну подумаешь, пришел бы сам пешком.
Остаток дня старики ходили смурнее тучи, друг с другом не разговаривая. Каждый думал про Пушка, и винил именно себя в случившемся. Жаль, такой пёсик умный.
Привычно прокинув баньку дровишками, дед пошел мыться в « первый жар». Только намылив голову, ему показалось, что возмущенно гавкнул Пушок. -Ну вот, уже и брежу наяву. Где- то наш Пушок теперь? С кем же я теперь в баню ходить буду? Для надежности, чтобы убедиться. что он действительно бредит, дед протер лицо от мыла, и открыл дверь.
Пушок, стоявший за дверью, тут же прыгнул в таз с водой, и обиженно заскулил, словно рассказывая о том, что с ним приключилось за день. Так горестно, с переливами и всхлипами говорил Пёс на своем языке, что дед, видавший виды мужик, не выдержал, сел на пол рядом с собакой, обнял его, и заплакал.
Сколько они так сидели- никто уже и не помнит, только за это время бабушка уже успела подоить коров, и шла домой с молоком. Услышав какой- то посторонний шум в бане, ей снова взгрустнулось. Вот надо же, какая странная штука, эта память! Ведь знает же бабушка, что не может Пушок с дедом в бане быть, а слышит его голос по старой памяти. Поставив молоко в летней кухне, она решила проведать деда- все ли в порядке? Открыв дверь, она увидела такую картину:
В тазике с водой сидит Пушок, положив свою голову на плечо рядом сидящему деду. Собака жалостливо что- то рассказывает, скулит, подвывает, дед, обняв любимую собаку плачет и просит прощения, мол, прости , Пушок, виноватый я, что бросил тебя там, на жаре, не уследил за тобой.
Увидев бабушку, дед, показав глазами на собаку, только и смог сказать сквозь слезы: -Вернулся Пушок, живой!
Уже потом, успокоившись, напоив и накормив собаку, старики стали думать, что же случилось, и пришли к выводу, что наевшись соленых огурцов, у собаки на жаре просто « сомлело сердце», и он потерял сознание. Немного полежав и придя в себя Пушок скорее всего ушел в тенек, и пролежал там до вечера, а когда солнышко перестало нещадно палить и прохлада спустилась на землю, ему полегчало, и он побежал домой, где и стал проситься к деду в баню.
Долгую жизнь прожил Пушок, но теперь его берегли, брали лишнюю воду специально для него, и надежно прятали огурцы, да и он стал часто ездить домой на телеге, и легче, и надежнее. Когда он ушел на радугу, долго горевали дедушка с бабушкой, и всегда говорили: Сколько собак не было, а такой умный- он один.
История — реальная, произошла много лет назад с моими дедушкой и бабушкой.
Дед был большим любителем собак, а они, словно чувствуя его любовь, всегда шли к нему. У нас дома всегда жило одновременно не меньше 4-5 собак, выросших из таких вот « нахлебников- приблудышей», как ласково называла их бабушка. Это было в 90-х годах, дед в то время сторожил мехток, там к нему и приблудился Пушок. Про железное колесо на телеге- раньше делали металлические колеса для конных телег, для того, чтобы ездить в лес, на поля. Резиновые и проколоть недолго, а эти- вечные. Про баню: Дед, напарившись веником всегда мылся мылся на полу, там прохладнее. А баня- то была старая, «по черному.»
Я и сама прекрасно помню Пушка, очень классная собака была, умный, воспитанный пёс. Что от дедушки, что от бабушки был без ума, как и они от него.
Автор: Язва Алтайская
