Хорошо помню этот ужасный день пятнадцать лет назад. Я стояла перед мамой как провинившаяся школьница, теребя в руках край своей блузки. Мама не спеша отломила кусочек пирожного, запила его чаем и наконец промолвила:
— Я тебе говорю в последний раз: не поступай как последняя идиотка. У тебя масса перспектив, вся жизнь впереди, а ты хочешь связать себя по рукам и ногам ребёнком. Да ещё и от этого нищеброда!
— Мы любим друг друга... — робко защитилась я.
Но мать только усмехнулась:
— Не говори глупостей! Я понимаю: первый мужчина в твоей жизни и все такое. Но это не повод губить себя. Где вы жить собираетесь? И на какие деньги?!
Я молчала, да и что я могла сказать? Действительно, у нас со Славкой не было ничего. Ничего, кроме нашей любви и маленького существа, которое через девять месяцев должно было появиться на свет.
Мама допила чай, встала:
— В общем, так. Я уже созвонилась с Верой Андреевной, договорилась, она ждёт тебя завтра. Сделает все быстро и аккуратно, она отличный врач.
Всю ночь я не сомкнула глаз. Так уж сложилось, что я никогда не перечила маме, и, надо сказать, она действительно всегда оказывалась права. Отвела меня в престижную школу. Вколачивала с боем в мою голову английский, который мне очень пригодится в жизни. Отсеивала нежелательных подружек, от которых я могла нахвататься плохих манер. Познакомила меня с перспективным молодым человеком: министерским сынком, у которого все было схвачено. Но полюбила я своего Славку: весёлого, бесшабашного и совершенно бесперспективного. Может, мама права и в этот раз? Может, через год-два семейной жизни я сбегу от Славки, наевшись по горло его несерьёзности и безответственности? И какой, в сущности, из него получится муж, если он до сих пор собирает обёртки от конфет и любит мультики?.. Но я тут же вспомнила, как Славка смотрит на меня, ощутила, как наяву, прикосновение его рук и губ... Как я смогу от него отказаться?!
Утром мама сказала:
— Выходи пораньше, чтобы не застрять в пробке. У Веры Андреевны рабочий день расписан по минутам.
Я доехала до клиники, зашла в отделение гинекологии, села под кабинетом. Мимо вперевалочку ходили беременные, поддерживая свои огромные животы. Выражения лиц у них всех были одинаковые: немного рассеянные и мечтательные, будто в мыслях они уже качали на руках пока ещё не рождённых младенцев. Я встала и вышла вон.
Домой одна идти не решилась, взяла с собой Славку — для моральной поддержки. И вообще, пусть мама получше с ним познакомится.
«Он обязательно ей понравится, — твердила я про себя. — Он просто не может не понравиться!»
Мама, похоже, была шокирована моим непослушанием. Не стесняясь присутствия пока ещё чужого ей парня, обрушила на мою голову ругань и проклятия. Я и не подозревала, что она знает столько бранных слов! Славка поначалу молчал, ошарашенный, как и я, таким напором, но постепенно его лицо стало краснеть, на шее запульсировала жилка. Вдруг он взял меня за руку:
— Идём!
Мама зло расхохоталась:
— «Идём»! Да куда ты её можешь привести, голодранец! У тебя ни кола, ни двора. Ничего, завтра я сама отведу её на аборт, а ты исчезнешь из её жизни навсегда!
Я вдруг отчётливо ощутила, как внутри живота кто-то шевельнулся. Наверное, мне это только показалось, ведь срок беременности был ещё слишком мал, но этот — мнимый или нет — толчок все решил. Я крепче сжала Славкину руку, развернулась и пошла с ним к выходу.
— Если не одумаешься, можешь забыть дорогу домой! — кричала нам вслед мама. — Я не собираюсь вешать себе на шею вас и вашего ублюдка, так и знайте. Вообще — забудь, что у тебя есть мать!
Свадьбу мы отпраздновали чисто студенческую: в общежитии, куда меня на полулегальных правах поселила комендант, восприняв близко к сердцу нашу историю. На столе стояла сковородка с жареной картошкой, колбаса, пару бутылок водки и «Фанта» — для меня.
Через пару месяцев мы сняли квартиру, вернее, халупу на окраине города. Заколачивая щели, Славка меня успокаивал:
— Да ведь это настоящая романтика! Потом будем рассказывать на старости лет своим детям, что жили в шалаше.
Когда мой Славка спал, я до сих пор не понимаю. Утром мы вместе уходили в институт на пары, после занятий он отправлялся в магазин, где пристроился грузчиком, а вечером и ночью перевоплощался в официанта в ночном кабаке.
Почти до последнего дня перед родами я тоже подрабатывала где могла: расклеивала листовки, раздавала рекламу. Когда родилась Санька, я позвонила маме, поздравила её с внучкой. Мне казалось, что она уже остыла и простила нас.
— Какая внучка? — равнодушно спросила мать. — У меня и дочки-то никакой нет.
Зима в том году была лютая, в нашей хибарке стоял такой холод, что мы спали в пальто. Ничего удивительного, что Санька заболела бронхитом. После больницы я отважилась поехать домой к маме. Нам надо было до весны перекантоваться в тепле, ведь педиатр предупредила, что Саньке категорически нельзя переохлаждаться. Мама открыла дверь, да так и осталась стоять на пороге. Я переминалась с ноги на ногу, путано рассказывая о бронхите, холоде, Санькином здоровье.
— Значит, ты приползла проситься назад? — спросила мама. — Что ж, я не зверь, приму. С условием, что ты немедля разводишься со своим... не помню, как зовут...
У меня выступили слезы. Санька на руках заворочалась, захныкала.
— Мам, ну зачем ты так? У нас ребёнок...
— В таком случае — прощай! Я милостыню не подаю!
Я и сейчас вздрагиваю, вспоминая ту зиму. Холод и сплошная беспросветность. Я часто просыпалась по ночам, смотрела на Славку, потом — на Саньку. А что, если она умрёт в холоде из-за того, что я не захотела поступиться своей любовью?
Но все когда-то проходит. Наша жизнь стала налаживаться. Славке пришлось-таки бросить институт, зато он устроился работать в солидную фирму и потихоньку пошёл вверх. Мы сняли приличное жилье, а со временем купили в кредит собственную квартиру. Родился наш младшенький, Витя. Я больше не делала попыток помириться с мамой, иногда мне даже казалось, что она давно умерла. Или у меня её вообще не было?..
...И вот она стоит на пороге моей квартиры! Пятнадцать лет спустя. Она постарела, раздобрела, но все равно выглядит представительно и респектабельно. Пока не замечаешь, насколько застирана её кофта и как сильно сношены туфли.
— У меня проблемы со здоровьем: диабет, давление, сердце, — сказала она как ни в чем не бывало. — Врачи прописали кучу лекарств, да и уход за мной нужен. Теперь настала твоя очередь обо мне заботиться!
Она сказала это таким тоном, будто не сомневалась — я схвачу её в объятия, стану умолять позволить за ней ухаживать!
— Не могу сказать тебе сейчас ничего определённого, — ответила я маме, — я должна посоветоваться с мужем.
И я закрыла перед ней дверь...
