— Слышь, старый, Яшка не прилетел чегой-то! Издох поди, горемычный мой — бабка вздохнула и смахнула скупую слезу с щеки.
— Успокойся, старая — дед зло потряс кулаком — чёй бы он издох! Нашему Яшке ещё жить и жить! Да и не прилетели ещё лебеди... тьфу на тебя...
— Как же не прилетели-то?! Как же... скажешь тож... вон всю ночь га-га-ган-ган-гонг-га по всей округе трубили... спишь так, что меня утащат не заметишь... ох, издох мой Яшенька — старуха, держась за сердце, пошла на огород.
В Омской области, вдали от больших городов и дорог, есть маленькая деревушка, всего на 2 улицы. Верхняя и нижняя, так её называют местные. На каждой улице домов по 30, не больше.
Бескрайние поля раскиданы вокруг деревни. Колосится пшеница к осени на тех полях, золотая. Колосок к колоску. Сходится с горизонтом далеко-далеко, тонут облака быстротечные в жёлтом море, бегут куда-то в неизвестность. Шепчется поле мирное, ждёт уборку, земля отдохнёт за зиму и снова по кругу.
Лишь местами леса нарушают идиллию и единение земли с небом. Стройные берёзы, на ветру покачиваясь, заскрипят вековыми стволами, зашумят ветвями могучими.
За холмом не высоким озеро прячется. Коль не знаешь его, никогда не найдёшь. Камышом всё по кругу заросшее. Мелкое, тихое. Солёное. Лебединое.
* * * *
— Ванька, Ваньк, слышь стреляют. Браконьеры-гады, лебедей всех попортят! Собирай мужиков! Я с тобою! — женщина лет 60, крепкая да храбрая, причитая, натягивала телогрейку.
— А ну, сядь! Щи готовь! — рявкнул её муж и вышел в сени.
Кинул клич по деревни. Поднял свистом собак. Лошадь запряг, ружье под полог закинул и со двора выехал. Потянулись со всех сторон парни, мужики, старики.
Каждый год у них так. Как только лебеди прилетят, так и браконьеры тут как тут, словно чувствуют дичь. Сколько их гоняли уже! Сколько ловили! Всё не успокоятся! Всё не отстанут!
— Галка, смотри кого я тебе принёс! — Иван развернул фуфайку, завязанную узлом и на свет показалась тонкая серая шея, которая вытянувшись заблестела чёрными глазами.
— Ваньк, это ж лебедёнок! Подросточек! Серый ещё! Ты зачем его приволок? — всплеснула женщина руками.
— Крыло перебито. Не выживет! Помяли его собаки браконьеров, тьфу на них — Иван стоял уперев руки в бока — выходим, пусть пока у нас поживёт. Федоровне сношу, мож что придумает с крылом.
Так лет 15 назад в доме Ивана и Гали появился лебедь. Федоровна, местная фельдшер и ветеринар в одном лице, так как последнего в деревне и вовсе не было, крыло поправила. Шину даже какую-то намудрила, зафиксировала. Выходили.
* * * *
Каждое утро шла хозяйка кормить птицу, да скот. Первым делом её встречал Яшка. Кланялся в ножки хозяйке, вытягивал длинную шею. Шептал га-га-ган осторожно.
Прикипела Галя к нему. Выйдет бывало средь бела дня, на лавочку сядет, тот тут как тут. Шею вытянет, на руку ей положит, смотрит в глаза верно, преданно.
А бывало и танец устроит. Угощение просит. Вырос красавец. Серое оперение стало белым. Крылья раскроет, грудь колесом — ни пройти, ни проехать мимо нельзя.
Везде хвостом за Галиной ходит. А та и рада. Наглаживает любимца, нацеловывает. Кормит с рук.
Время пролетает незаметно. Вот и год проскакал, словно и не было. Пронеслось ночью по округе громкое га-га-ган. Вышла утром хозяйка, а лебедя нет, только перо по двору валяется белоснежное. Села на лавку, да в слёзы.
* * * *
Посмотрел Иван на жену заплаканную, делать не чего. «Собирайся, поедим на озеро, искать беглеца».
— Яшка, Яшенька! — кричит женщина, ветер подхватывает крик и уносит куда-то в сторону.
Ожило озеро. Зашумело. Грациозные птицы плавают туда-сюда, смотрят заинтересованно. Тянут и без того длинные шеи, бьют по воде огромными крыльями, волнуются. Розовые в лучах заката.
— Яшенька, Яшка! — растерянная женщина смотрит на птиц, все одинаковые.
— Чёй-то раньше я не слышал, чтобы ты его Яшкой звала! — ухмыляется Иван — Как любоФ свою первую что ль! — хохочет.
— Отстань, окаянный! Чтобы ты понимал! — ругается Галка — Яша, Яшенька!
Так и уехали ни с чем. Лебедь — птица свободная. Тяжело ей в неволе.
* * * *
Вот и осень пришла. И зима завьюжила. Вновь весна постучала в окно.
Не спится хозяйке. Га-га-ганг-гон слышится в ночи. Катятся слёзы в подушку. Где же ты Яшенька?! Жив ли ты?!
Утром пошла как обычно по хозяйству управиться. Накормила всех, напоила. В дом заходить собиралась, слышит где-то рядом га-ган-га. Яшка! Яшка дружок!
За околицу выбежала — никого. Снова в сарайку — пусто. В огород — вот он красавец! Повзрослел, окреп, словно ещё белоснежнее стал. Ходит важный, смотрит глазом прищуренным. Га-га шипит еле слышно.
Две недели прожил и опять улетел. Так и повелось. Ранней весной, когда снег уже посерел и капель барабанит с крыш, прилетает Яшка домой. На неделю, на две... а потом вновь пропадает на год.
* * * *
Галина вышла на огород. Посмотрела по сторонам, нет Яшки. Неслышно родного га-га-ганг.
Не прилетел в тот год лебедь, в следующий тоже...
Переживала старая хозяйка. Переживал и хозяин. Иван словно осунулся весь, хворать часто стал, кашель мучает. Огонёк жизни в глазах угас.
Осталась Галина одна, только весной слышалось ей по ночам грустное ганг-га-га...
Извела Галина почти всё хозяйство. Тяжело одной. Дети в город зовут, обижаются на мать. Родная земля крепко держит, не отпускает. Умом понимает сил нет уже, но всё Яшку ждёт по весне.
Вышла с утра по воду... стая летит над головой... га-га-гон-ганг... вот и отделилась одна птица... кружит над двором...
— Яшенька! Яша — шепчут губы старой женщины.
Вернулся домой старый лебедь. Шипит тихонечко. Клонится в ноги хозяйке. Плачет та. Обнимает друга верного, да свободного.
Так и доживали вместе. Яшка больше не улетел. Часто видели местные в сумерках старуху, идущую на погост, а следом за ней косолапил важно друг её Яшка.
Автор: Фиолетовые очки
