Самая первая собака была у Дениса в раннем детстве. Когда ему было шесть лет, мама с папой как-то вечером принесли маленького пуделька. Точнее пуделиху. Она прожила в семье одиннадцать лет.
Однажды утром Дона не соскочила с кресла, когда Денис снял поводок с вешалки и пригласил ее гулять.
Он подошёл к ней, она жалобно заскулила, в ее печальных глазах парень увидел боль, которую испытывала собака.
-Диня, вези ее к ветеринару. Я не могу. Справишься сам? Пусть врач посмотрит. Наверное что-то болит у неё, — мама опаздывала на работу.
Денис позвонил маме из лечебницы, глухо сказал:
-Мам, ее только усыплять. Ветеринар сказал, что все.
Когда врач это сообщил, осмотрев собаку, у Дениса что-то ухнуло внутри так больно и так быстро, что моментально выступили слезы. Но он сдержался, не заплакал, хотя очень хотелось.
Когда он приехал домой без собаки, к нему вышла бабушка, она плакала. Мама уже ей позвонила. Бабушка плакала тихо и беззвучно. Просто узенькие хрупкие плечи содрогались. Денис снова сдержался, не заплакал. Он обнял бабушку, прижал к себе худенькое тельце и сказал как маленькой девочке:
-Ну будет, будет тебе. А то давление поднимется.
Вечером прибежал братишка из детсада и стал как всегда истошно орать :
-Дона, Дона, опять ты спряталась.
И снова Денис еле-еле сдержал свои слёзы. Он просто сказал:
-Нет, она не спряталась. Ее нет больше.
Братишка ничего не понял:
-Как нет? А где она?
Степке договорились ничего не объяснять.
Каждый вечер, особенно зимой, Степка надевал резиновые сапоги брата, которые естественно были ему очень велики, пластмассовую каску на голову, обвешивался всевозможными автоматами и пистолетами, сажал Дону на поводок и ходил так по квартире, сообщая всем, что он охраняет границу. Как ни странно, собака не противилась, а с удовольствием играла со Степаном. Иногда «погранцы» залезали под кровать и оттуда в бинокль наблюдали за врагами. А потом с победным кличем «ура», пугая бабушку до смерти, выскакивали в самый неожиданный момент.
Вечером пришла мама, никто не выбежал с радостным лаем ей навстречу. Никто не тыкался холодным носиком в коленки. Никто не тащил тапочки. Денис вышел к маме в коридор, и мама разрыдалась. Больно, надрывно. Денис обнял и ее и тоже стал утешать:
-Мам, ну хватит, мам. Степка дома, мам. Не надо.
Она вспомнила, как шесть лет назад, когда родился Степка, и ему было всего-то дней двадцать отроду, Дона заболела. Мать сначала не обратила внимания, забот выше крыши с младенцем, но когда собака также как и сегодня не вышла на прогулку, то мама всполошилась, позвала соседку, оставила Степку с ней, а сама повезла собаку к ветеринару. Соседка сказала:
-Да ты с ума сошла! У тебя новорождённый, а ты с собакой возишься.
Мама тогда ответила соседке:
-А вот если заболел один ребёнок, ну который постарше, а другой младенец, то что, того, который постарше не лечат? Бросают на произвол судьбы? Ну типа выживет, так выживет?
-Лена, ты дура? Это всего лишь навсего собака!
-Тетя Валя, Степка накормлен. Спит. С ним все хорошо. Через два часа я приеду, он даже не проснётся ещё. А Доне нужна моя помощь, — более мать ничего не стала объяснять.
Не донести это до тех, у кого никогда не было питомцев.
Отец с работы приходил поздно. Он уже знал. Мать ему сообщила. И он был готов, что никто с разбегу не заскочит к нему на руки и не вылижет все лицо своим мягким, тёплым язычком. Отец как обычно долго мыл руки, умывался, удовлетворенно отфыркиваясь. Потом сели ужинать. Всегда ждали главу семейства. Все вроде как обычно. Да нет. Никто на сей раз не крутился под ногами, не поскуливал, выпрашивая лакомство.
Денис вспомнил как потешно собака просила пить, если ее чашка для воды была пуста. Она брала эту чашку и несла в гостиную, и бросала ее на пол, не застеленный паласом, чтобы позвончее было, а если никто не реагировал, то бросала снова.
Денис не заплакал, сдержался. Стыдно в присутствии отца. Вон он какой сильный, сел читать газету, словно ничего и не произошло. Отец часто говорил:
-Мужчины не плачут, мужчины, Диня, огорчаются.
Денис был огорчён. Очень огорчён. И ему хотелось не просто плакать, а выть, истошно, громко, надрывно выть. Он потерял друга. С шести лет каждый день Дона была рядом. Она была с ним, когда он спал, и когда он делал уроки, она сворачивалась в клубок под ногами. Она не отходила от него, когда он болел.
И не ложилась спать, пока он температурил, а садилась напротив и неотрывно смотрела на него. Она крутилась вокруг, когда Диня первый раз привёл домой девушку, и когда они закрылись и целовались в его комнате, Дона громко лаяла и царапалась в дверь, а когда он впустил ее, то она стала лаять на девушку. Денис рассмеялся тогда:
-Ревнует.
А девушка испугалась и поджала ноги, а когда Дона запрыгнула на диван, девушка пнула ее. Не больно, нет, слегка пнула своей изящной ножкой, затянутой в капрон. И Диня больше не приводил ее домой, и к ней не ходил. И вообще больше с ней не встречался.
И вот теперь нет друга, нет любимой собаки.
-Да ладно тебе, Диня, купишь себе новую, — сказал друг Никита.
Диня ничего ему не ответил, но предательские слёзы снова подступили близко, близко.
Так прошла неделя. Денис ни разу не плакал. И вот однажды вечером накал внутри был такой сильный, ему казалось, что его сейчас разорвёт. Он вышел в кухню, подошёл к окну и прижался лбом к холодному стеклу. Мысли бежали быстро-быстро, обгоняя друг друга. Одна кричала: «Ты мужик, нефиг реветь, не позорься». Другая мысль была картинкой, была воспоминанием, и оно было про собаку.
Денис стал тихонько постукивать лбом по стеклу, как бы желая выбить эти мысли. И те и другие.
Осторожно зашла мать. Она тихо подошла сзади и обняла своего вмиг повзрослевшего сына:
-Прости, мой хороший, что я водрузила на тебя эту тяжёлую миссию. Если бы я только знала. Ведь ты поехал ее лечить..., а оно вон как вышло. Ты у меня уже совсем взрослый.
Мать крепко прижала к себе своего взрослого-невзрослого сына.
-Поплачь, — сказала она.
Денис, как когда-то давно, как малыш обнял мать и разрыдался. Горячими , солеными слезами. Слезами очищения. В этот момент в кухню зашёл отец. Он все понял. Отец обнял их двоих в свои могучие объятия. Они оба поместились внутри него. Степка вбежал. Он интуитивно почувствовал, что сейчас не надо орать и не надо ничего спрашивать. Он влез в самую серединку, обнял Диню за пояс и сказал:
-Диня, не плачь, она мне сегодня приснилась. Она там границу охраняет!
Автор: Татьяна Алимова
