Замерзший, худой кот сидел на краю обледеневшего за ночь тротуара и провожал глазами спешащих прохожих. Невесомые снежинки одна за одной падали на кончик ржавого носа и тая от горячего, нездорового тепла крошечными капельками стекали вниз.
Кап...
Кап-кап...
Кап-кап-кап...
Сейчас. Сейчас он соберет последние крохи сил в лапы и попробует еще раз. Не для себя, он уже пожил свое. А вот ему... Ему обязательно должно повезти.
Кот оглянулся и с отчаянием посмотрел на припорошенный снегом холмик из которого торчал кончик рыжего, похожего на надкусанный бублик хвоста. Хвост принадлежал щенку. А, может быть, это щенок принадлежал хвосту. Иногда кот терялся в догадках кто же главнее в этом рыжем тандеме. А иногда просто принимал все как есть.
Ведь какая собственная разница, правда? Главное, что с хвостом или без хвоста щенок был. Появился в одно мгновение рядом и перевернул в одночасье вверх ногами всю размеренную, наполненную беспросветным одиночеством, кошачью жизнь.
С того самого дня, беспризорный, потрепанный годами уличной жизни кот, почему-то совершенно расхотел умирать. Стала ли виной тому щенячья любовь к жизни, прилипшая к коту не хуже приставучего репья, или проснувшиеся вдруг в коте чувство отцовства….
Неважно. Важно лишь то, что теперь у кота появился повод продолжать бороться дальше. Искать в мусорных баках остатки выброшенной людьми еды, обвивать черным хвостом неуклюжие щенячьи лапы и прятаться от уличного равнодушия в тепле преданных, похожих на черные бусины щенячьих глаз.
А потом пришла зима. Пришла неожиданно. Припорошила за ночь изученные наизусть городские тропинки, укрыла холодной белоснежной россыпью кучу потемневших, опавших с деревьев листьев и колючим ежом заколола подушечки лап. Зима пришла за данью.
И в один из декабрьских дней пробралась в самое сердце рыжего, вертлявого и такого дорогого коту, щенка. Кот старался изо всех сил. Согревал дрожащее тельце собственным скудным теплом, слизывал шершавым языком скатывающиеся по щенячьей морде и тут же замерзающие на холодном ветру кристаллики слез. Тыкался лобастой головой в жесткую, промерзшую и превратившуюся в колючки рыжую шерстку… Пока вдруг не вспомнил…
«Боги! Кошачьи Боги! Ничего. Ничего, потерпи мелкий. Я справлюсь. Они услышат! У меня еще две жизни в запасе. Я отдам! Ты только дождись … дождись меня».
Грязный худой кот встряхнулся и, не щадя лап, снова бросился в сторону площади.
— Боги кошачьи! Помогите! Не для себя прошу! – он вновь метался между спешащих по своим делам людей и не хрипло, надрывно мяукал. Цеплялся лапами за людские ноги и отброшенный в сторону очередным брезгливым пинком вскакивал. Словно не чувствуя боли, начинал все сначала. Вторая попытка, третья… «Ничего. Ничего, он справится. Они услышат! Не могут не услышать! Только бы не опоздать… только бы…»
— Бешенный что ли? – девушка, что вот уже несколько минут наблюдала за мечущимся по площади котом удивленно посмотрела на мужа.
— Не знаю, но в настойчивости ему точно не откажешь, — хмыкнул мужчина и увидев, как от очередного пинка черный кот распластался на припорошенным снегом асфальте поморщился, — Не нравится мне все это. Пойдем, посмотрим?
Двое людей, зябко ежась от пронизывающего декабрьского ветра пересекли площадь и нагнувшись над замершим животным переглянулись.
«Услышали! Они услышали! Я сейчас, я быстро, — распластавшийся неживой черной кляксой кот вдруг вскочил и резко отпрыгнув в сторону просительно посмотрел на пару, — Мяу? Мяу?? Ну пожалуйста! Пожалуйста…, – еще один прыжок в сторону.
-Мяу!?
Мужчина сообразил первым. Схватил за руку девушку и сделал шаг в сторону призывно мяукающего животного.
Сто метров. Поворот… Открывшиеся взору мусорные баки. А возле них, на заснеженной картонке, торчащий из сугроба, словно надкушенный бублик, хвост.
— Щенок! Сережа, это же щенок!
Люда в два шага оказалась рядом и стряхнув с дрожащего комочка снежные хлопья, всхлипнула, — Господи, да он же совсем замерз!
Девушка сняла с шеи теплый шерстяной шарф и приподняв худое, заледеневшее тельце, с помощью мужа укутала в нагретую собственным телом ткань найденыша, -Все маленький все! Мы здесь! Сейчас…Сейчас, потерпи!
— Сережа, скорее!
— Беги, я догоню. Мужчина проводил взглядом торопящуюся в сторону дома, прижимающую к груди кокон из шарфа жену и, развернувшись, в упор посмотрел на застывшего изваянием черного кота.
— Спасал значит?
-Мяу, — кот понуро опустил голову, а потом и вовсе свернувшись колечком на той самой картонке спрятал под хвостом горячий нос.
— И что? – не успокаивался мужчина, — Так и будешь лежать?
Кот удивленно приподнял морду, не понимая, чего от него хочет Бог и вопросительно моргнул глазами. «Он уже все сделал! Отдал предпоследнюю жизнь, чтоб жил тот, другой. Он успел. Он справился. Или им мало?»
Кот встрепенулся. Вскочил на лапы, оббежал круг вокруг неподвижно стоящего мужчины, а потом… упал. Подтянул замёрзшие, ноющие от ушибов лапы под впалый живот и зажмурился.
«Забирай. Я готов. Забирай последнюю! Я пожил свое. Только он… пусть он будет счастлив…»
Большая теплая ладонь подхватила простившегося с последней жизнью кота под живот и одним ловким движением сунула за пазуху. Почувствовавший согревающее тепло кот напрягся. Растопырил лапы и кое как протиснув морду в щель расстегнутой у ворота куртки вопросительно мяукнул.
-Такой преданный и такой глупый, — идущий в сторону дома мужчина легонько щелкнул ничего не понимающее животное по носу и наглухо застегнув молнию куртки быстрым шагом поспешил за скрывшейся за поворотом женой.
Сытый, довольный черный кот лениво развалившийся на широком белом подоконнике счастливо жмурился. В нескольких метрах от него, прямо по середине большой светлой комнаты, натужно пыхтя и то и дело недовольно поскуливая гонялась за собственным, похожим на надкусанный бублик хвостом, вертлявая молодая собака.
— Откусишь ведь! — Кот фыркнул и прогнув спину одним грациозным прыжком оказался рядом. По привычке обвил лапы рыжего недоразумения, которому теперь едва ли доставал до груди, черным хвостом, ткнулся в поджарый бок мокрым носом и затарахтел.
— Знаешь, а они хорошие, — потерлась о кота, переставшая крутиться рыжая собака, — твои Кошачьи Боги.
-Хорошие, — фыркнув согласился кот.
— Грустные вот только, — не унималась собака, — это все, наверное, потому, что с детишками у них никак не получается. Чувствуешь, как они грустят? Совсем уже отчаялись…
— Все будет хорошо.
— Правда?
— Конечно.
— Подожди, — встрепенулась рыжая собака, -Ты все-таки смог, да? Дозвался? Но как же? Как же тогда ты сам? Ведь это была последняя твоя жизнь! Неужели ты обменял ее на их счастье? А обо мне? Обо мне ты подумал? Ведь я же не могу без тебя! Ведь я же…
— А ну успокойся! — Кот прижал лапой взволнованно стучащий по полу собачий хвост и широко зевнул, — Никуда я от тебя не денусь, бестолковый.
-Но…, — не унималась собака, -Но как же, ведь тогда, в декабре…твоя предпоследняя жизнь?
— В декабре, — загадочно сверкнул глазами домашний, черный кот… Знаешь, Бублик, тогда, в декабре, я наконец-то понял одну простую истину: настоящие Кошачьи Боги, жизни не забирают…
Автор: Ольга Суслина
