Это было последнее собеседование на сегодня, а, значит, и вообще последнее – Алексею срочно нужна была новая помощница, и тянуть дальше просто не было возможности. Вообще-то, он уже принял решение, что возьмет ту бойкую блондинку – она, конечно, не замужем и слишком симпатична, что чревато скорой свадьбой и декретом, но хотя бы на год он будет обеспечен помощницей, которая сможет решать все его проблемы. А то, что блондинка справится, Алексей был уверен. Но отправить домой девушку, которая сидит тут почти два часа, ему не позволяла совесть — нужно выслушать всех, это будет справедливо.
Этой Лизе судя по резюме было тридцать два. Он удивился – лицо у нее было совсем юное, какое-то даже наивное, со смешными веснушками на щеках, прямо как у Лиды. Воспоминания о Лиде, как обычно, больно резанули его, заставляя поморщиться. Лиза же, видимо, подумала, что ему не понравилось прочитанное, и она поспешила сказать:
— Я понимаю, что оно не внушает доверия, но можно я объясню?
Голос у нее был приятный, но нервный. В руках она держала карандаш, который только что схватила со стола, и ее тонкие пальцы вертели его, словно пытались разломать пополам и искали самую слабую точку.
— Да, у меня нет диплома, но мой муж, — тут она запнулась и исправилась, — мой гражданский муж – у него два высших образования, управление и психология, я все контрольные, курсовые и дипломный проект за него писала, я знаю все не хуже любого выпускника. И потом, я больше десяти лет работала в его фирме, была его референтом, я знаю, что это за работа.
Алексей скользнул глазами по документам и заметил:
— В вашей трудовой книжке значится только три месяца билетером в кинотеатре.
Лиза кивнула.
— Все так, я работала без записи, у нас и офиса-то не было, мы работали из дома, сетевой маркетинг, в курсе, наверное. Но это не значит, что я не справлюсь с обязанностями или пытаюсь вас обмануть – могу подробно рассказать, что я делала. Поймите, мне правда очень нужна эта работа.
Алексей, стараясь больше не встречаться с ее робким взглядом, понимая, что никакую работу он ей не даст, спросил:
— А что же ваш муж – гражданский – уволил, что ли, вас? Или бизнес прогорел?
Она молчала, и Алексею пришлось все же посмотреть на ее лицо – оно вновь напомнило ему Лиду — она точно так же напрягалась и щурила глаза, когда ей было больно, а это часто случалось в последние месяцы.
— Мы расстались, — тихо сказала она.
Алексей ждал, что сейчас, как всегда в подобном случае, она начнет рассказывать, как несправедливо поступил с ней этот мужчина, какая она несчастная, брошенная и покинутая – судя по всему, это, скорее всего, являлось правдой, если после десяти лет сожительства и общего бизнеса он не просто расстался с ней, но еще и уволил. Но Лиза сказала совсем другое.
— Он ни в чем не виноват. Понимаете, он очень хотел детей. И я хотела. Но потом выяснилось, что я не могу родить. Вообще, ни при каких обстоятельствах. Я предлагала усыновить, но он хотел своего и вот… — ее голос прервался, она сглотнула и продолжила. – Мы нашли суррогатную мать. А она родила и не смогла отказаться от ребенка – так бывает, это же все неофициально, мы ничего не смогли сделать. И муж ушел к ней. Там же его сын…
На миг Алексею показалось, что он слушает содержание какого-то женского сериала, Лида любила такие. Но не было похоже, что она сочиняет.
— А как же вы? – спросил он. – Разве это не ваш ребенок тоже?
— Генетически это был ее и его ребенок, я тут вообще ни при чем, — объяснила она. – Я не виню их. У меня тоже будет свой ребенок, но для этого мне нужна работа. Я прошла школу усыновителей, муж оставил мне квартиру, крошечную, но свою – вы не думайте про него плохо. Вот почему мне так нужна работа – я же должна показать, что в состоянии обеспечивать ребенка.
В кабинете стало тихо, так тихо, что Алексею показалось, что он услышал, как стучит ее сердце. Этот звук он не любил – слишком долго пытался уловить биение сердца жены, когда та лежала в стерильно-белой палате. Тук-тук-тук – значит есть еще надежда, что она увидит первые шаги их дочери, завяжет банты на первое сентября, объяснит ей, как надевать колготки – Алексей ни за что с этим не справится! Он ошибался – колготки оказались не самой большой проблемой в их с Надюшей жизни.
В тот день, когда Лида умерла, было тепло и солнечно. Он открыл окна в палате, чтобы выветрить этот больничный запах, чтобы она хоть немного могла почувствовать весну, которую так любила. На ее одеяло села божья коровка – маленький красный жучок с черными пятнышками. Тогда ему показалось, что это хороший знак. Но через час биение ее сердца прекратилось.
Лиза молчала, продолжая крутить карандаш, потом, видимо, что-то решила для себя, положила его на стол, расправила плечи, заправила волосы за уши.
— Я пойду, — сказала она. – Если у вас больше нет ко мне вопросов.
Алексей как завороженный смотрел на ее уши. В них алели аккуратные сережки-гвоздики с божьими коровками, словно два жучка уселись на мочки ее ушей.
— Подождите, — сказал он. – Можно я… Можно я вас провожу? Мне тоже есть что вам рассказать.
Он поспешно накинул плащ, погасил в кабинете свет. Лиза смотрела на него удивленно, но без испуга. Казалось, она пыталась что-то отыскать на его лице, возможно, тоже какой-то знак. Он поймал ее взгляд, и она вмиг успокоилась. В груди что-то ныло, но Алексей точно знал: на этот раз божьи коровки – это хороший знак.
