Дундук

Ира тяжело вздохнула. Новый год придётся встречать в общежитии. Последний экзамен назначили на 30 декабря. Она просто не успеет доехать домой. И, как назло, сдавать придётся у самого противного преподавателя курса. Ребята даже кличку ему дали — Дундук.

Студенты не любили Владимира Николаевича. Был он для них слишком пожилой, слишком принципиальный, правда они называли это «вредный», слишком непонятный их молодым энергичным натурам. Профессор никогда никуда не спешил. Каждого отвечающего выслушивал с неизменным вниманием и потом обязательно задавал дополнительные вопросы.

Этого ребята боялись больше всего. Потому что, если билет можно было вызубрить, а, если удастся, то и списать, вопросы въедливого старика предугадать не представлялось возможным. Нужно было знать предмет. И когда у Владимира Николаевича возникали сомнения в знаниях ученика, он беспощадно отправлял его на переэкзаменовку. Просить его о снисхождении было бессмысленно, потому что он неизменно повторял: «Даже на „двойку“ надо что-то знать, друзья мои, даже на „двойку“...»

Настроения никакого. Ира пялилась в конспект, но мысли её были далеко. Хлопнула дверь, и в комнату влетела её соседка по комнате Женька.

— Ирка! Чего сидишь? Давай в институт быстрее! Я сейчас у Дундука спросила, можно ли экзамен сдать с другой группой на два дня раньше. И, представляешь, он разрешил! Может, и тебе повезёт!

Ира бежала со всех ног, но всё равно опоздала.

— Только что ушёл. — Молодой преподаватель с сочувствием глянул на расстроенную девушку. — Но только-только. Можешь попробовать догнать.

Ирка выскочила на улицу. Огляделась по сторонам. Точно, вдоль институтского забора, ссутулившись, медленно двигался Владимир Николаевич.

— Здравствуйте! Извините, пожалуйста! — Запыхавшаяся девушка догнала его уже около автобусной остановки.

— Здравствуйте! — Преподаватель неторопливо обернулся и внимательно оглядел Ирку с головы до ног. — На сегодня мой рабочий день окончен. Завтра я на кафедре с девяти.

— Знаю. — Испугавшись собственной наглости, кивнула Ирка. — Но это очень важно.

Профессор поднял брови.

— Вот как? Так чем я могу быть вам полезен?

— Владимир Николаевич, вы разрешили Женьке, Евгении Кашириной, сдать экзамен с другой группой. Пораньше. Я хотела просить вас о том же.

Преподаватель ещё раз смерил взглядом студентку, словно размышляя, стоит ли вообще продолжать этот бесполезный разговор.

— У Кашириной международный студенческий лагерь на кону. Если вы не забыли, ваша подруга — лучшая студентка, и путёвку эту получила заслуженно. А у вас что?

Ира опустила голову. Конечно, она ведь даже не отличница, а до Жекиных успехов, ей как до Луны пешком. Надо было сразу об этом подумать.

— Ну, так что у вас?

— У меня мама. Просто мама. Простите, Владимир Николаевич, я поняла.

Она развернулась, чтобы уйти. Но Владимир Николаевич неожиданно рассердился:

— Я вас не отпускал! Вы подошли ко мне с вопросом, из-за которого я, между прочим, пропустил свой автобус, а теперь собираетесь уйти, даже не выслушав ответ.

Ира виновато топталась рядом, не зная, что теперь говорить.

— Так что у вас с мамой? Болеет?

— Нет. — Она покачала головой. — Просто она одна. Понимаете, с тех пор, как я уехала, совсем одна. Мы всегда встречали с ней Новый год вместе. Я успевала. А в этом году я не успеваю приехать. Простите, я сама уже поняла, что это не уважительная причина.

— Не уважительная... — Задумчиво повторил за ней Дундук. — А, знаете, Ирина, приходите с Кашириной. Я приму у вас экзамен. Но, если у меня возникнут сомнения в ваших знаниях, не обижайтесь...

— Жека, похоже, я попала! — Ирка взялась за голову. — Теперь у меня на два дня меньше, а учить ещё... мамочка дорогая.

— Помочь тебе? — Женька с готовностью достала свои конспекты.

— Ага. Пересадку мозга сделать. Твоего мне. Только это и поможет. Нет, Жек, буду зубрить! Я уже билет домой купила.

* * * * *

Экзамен у Дундука, как всегда, затянулся до вечера. Женя и Ира сдавали после всех. Как-никак, с чужой группой, и надо было дождаться, пока закончится список. Наконец, настала и их очередь. Женька быстренько отстрелялась и, махнув на прощание рукой Ирине, скрылась за дверью. Ира ещё сидела над своим билетом.

Села отвечать. Запинаясь от волнения, рассказала первую тему, потом вторую.

— Неплохо. — Преподаватель побарабанил пальцами по столу. — Давайте теперь несколько дополнительных вопросов, и можете быть свободны.

В это время за окном раздались громкие хлопки и восторженные детские вопли. Видимо, кто-то не дождался наступления праздника и запустил один из фейерверков. Небо на мгновение расцвело яркими огнями, и Ира вдруг заметила, как изменилось лицо Владимира Николаевича: морщины разгладились, а в глазах появился детский восторг. Разноцветные искры за окном погасли, а он всё сидел и смотрел на падающие в свете фонарей снежинки. И вдруг заговорил:

— После войны всем было очень трудно. Но взрослые, жалея нас, детей, старались превратить каждый Новый год в настоящий праздник. Непременно ставили ёлку. На заводе, где работала тогда моя мама, снаряжали машину в леспромхоз, и после раздавали деревца тем, у кого были дети.

Мы с сестрой ждали этого момента. Приносили ёлку, пахнущую морозом, ставили в углу. Постепенно по дому начинал расползаться запах хвои, и наши детские сердца наполнялись радостью и ожиданием праздника. Мы доставали заранее приготовленные самодельные украшения и начинали наряжать ёлку. Сохранившиеся с довоенных времён, и трофейные, привезенные из Германии, игрушки берегли и вешали на самое видное место. Но и наши неуклюжие звёзды и снежинки казались нам тогда очень красивыми.

Как-то, ещё летом, мама подарила мне книгу Носова «Весёлые рассказы» и рассказ про бенгальские огни полностью овладел моими мыслями. Я всё думал, как бы и мне, как мальчику Мишке, сделать такие же. Мечтал удивить маму и сестру.

Он замолчал. Ира сидела не дыша, боясь перебить профессора.

— Но я решил пойти дальше, сделать настоящую искрящуюся ракету. Больших трудов мне стоило достать натриевую селитру и фольгу. — Продолжал Владимир Николаевич. — Я отдал за них свои главные сокровища: ножик и коллекцию значков.

Я вымачивал газеты в растворе селитры, сушил их на батарее, набивал пустые гильзы спичечными головками. Вертел тугие валики из всего этого. Словом, к Новому году я приготовился основательно...

И вот в канун праздника долго уговаривал маму пойти со мной во двор. Мы оделись, вышли и я начал колдовать над своими изобретениями. Первые две заготовки красиво заискрились на излёте. Сестрёнка прыгала и хлопала в ладоши. А вот с третьей, самой большой, я, видимо, перемудрил. Она полетела по непонятной траектории и шлепнулась за деревянную сараюшку. Были ещё тогда такие во дворах. И почти сразу оттуда повалил дым. Сарай потушили быстро, потому что свидетелей моего пиротехнического эксперимента собралось достаточно.

Особо не ругали, лишь взяли слово, что больше я такими вещами заниматься не буду. А вот мама рассердилась.

Весь вечер до Нового года она со мной не разговаривала, а я боялся сказать, что просто хотел её порадовать. После того, как погиб на войне отец, она редко улыбалась, а нам очень хотелось видеть её весёлой. Конечно, мы помирились. А утром под ёлкой я нашёл свои первые «снегурки», коньки, о которых так мечтал.

Мама давно умерла, а я до сих пор люблю новогодние фейерверки. Хотя сам их, конечно, больше никогда не делал...

Он придвинул к себе Ирину зачётку, поставил «хор.»

— Если ещё подучите, в следующий раз будет «отлично». И обойдёмся без дополнительных вопросов. Езжайте, Ирина, к вашей маме и празднуйте!

Ира, не веря своим глазам, смотрела на зачётку. Всё! Она сдала! Сдала сессию! И даже без «троек».

— Спасибо вам!

Открыв сумочку, что-то вспомнила и, засмущавшись, положила на стол горсть шоколадных конфет.

— Что это? — Нахмурился профессор. И тут же улыбнулся. — «Мишка косолапый». Неужели, ещё делают?

— Мама их очень любит. Говорит, конфеты из детства. Я ей и купила.

— Ну, бегите, Ира, поздно уже.

— Счастливого Нового Года, Владимир Николаевич!

На первом этаже ждала Женька.

— Ты чего так долго? Принял? Измучил, наверное. Дундук!

— Он не Дундук.

Владимир Николаевич положил в рот конфету. Бережно разгладил фантик и подошёл к окну. Там, по-прежнему, падал снег. Через институтский двор спешили к воротам две девичьи фигурки.

— Счастливого нового года! — Тихо прошептал он.

Автор: Йошкин Дом