У нас во дворе 25-летний парень расправился со своей женой. Ножом. Пьяный. Соседи рассказывали, что поженились они в 19 лет по большой любви. В 20 лет родили дочь, через год — вторую. А потом Серегу как подменили. Вечные скандалы, драки. Оксанка, жена его, вечно в синяках ходила. Раньше красоткой считалась, а потом совсем сникла. В магазин выбежит днем и домой торопится. Ревновал Сергей очень. Никуда не пускал. Ну и в конце концов... по пьянке...
Дали ему 15 лет. Детей забрали Оксанкины родственники из другого города. А их квартиру, которая была записана на мать Сереги, стали сдавать. Все потихоньку забылось. И вот спустя 10 лет соседи заволновались: на свободу по УДО вышел Серега и поселился в этой квартире.
Конечно, все опасались его пьянок, хулиганских действий (ведь не на курорте отдыхал) и т.д. Но вскоре соседи удивились еще больше, когда стали замечать, что Серега, чистый и опрятный, каждое утро куда-то уходил. Выяснялось, что он устроился слесарем в ЖЭУ. Вечером забегал в магазин, покупал нехитрые продукты (где не было место алкоголю) и прямиком домой.
Через полгода обставил свою квартиру новой недорогой мебелью, приобрел старенькие «Жигули» и каждые выходные с полными сумками продуктов куда-то ездил. Ну, а уж когда летом из другого города приехали погостить недельку его дочери, тут соседи совсем обалдели.
Они недоумевали, как это дети простили своего отца, ведь у них на глазах он зарезал мать. Удивлялись соседи, но и рады были таким изменениям. Ведь не пил совсем Сергей, компаний не водил. Вежливый. Помогал по возможности. То, что жену порешил – ну что ж теперь, свое отсидел. Молчаливый только сильно стал, да и особ женского пола даже близко не появлялось. Бабуси во дворе пытались спросить его, куда это он каждые выходные ездит с продуктами, не к зазнобе ли? Но Сергей лишь улыбался и молчал.
Как-то раз у бабы Ани, которая одиноко жила, сорвало ни с того ни с сего в два часа ночи на кухне кран. Жила она напротив Сергея и поэтому в эту ночь постучалась к нему, чтобы просить о помощи. Сергей не отказал. Все сделал. В благодарность баба Аня предложила ему бутылку беленькой, но Сергей отказался, попросив лишь чашку чая.
— Эх, Сережа, вон какой ты! И рукастый, и не пьешь. Женщину тебе надо, – вздохнула старушка.
Сергей удивленно улыбнулся:
— У меня одна любовь – Оксана. Другая мне не нужна.
Баба Аня помолчала, а потом тихо сказала:
— Так она умерла, Сереж! Ты же знаешь.
— Знаю… Я ее, когда мне 16 лет было, встретил. Увидел, и все – понял, что люблю. Встречались три года. Такое время было хорошее – всегда вместе. Друг от друга ни на шаг. Свадьба, дочки родились. А потом… Когда младшей дочке было 2 года, Оксанка все чаще стала говорить, что хочет побыстрее на работу. Говорила, что хочет развеяться, что устала сидеть в четырех стенах, что хочет на людях быть. Она же до родов в магазине работала, вот туда и рвалась.
Скучно ей было. Очень. Это я потом, в тюрьме, только понял. А тогда… Бес в меня как будто вселился. Понять не мог, почему ей дома не сидится? Почему так на работу рвется? И нашел для себя ответ – кто-то у нее был на той работе. Поклонник какой-то. И так эта мысль засела в мою голову, как заноза, что жить спокойно больше не мог. Ну тут садик дали младшей дочери. Оксана на работу решила выйти, радовалась очень, наряды присматривала. А я вообще с ума сошел от ревности.
Короче, побил я ее тогда в первый раз и запретил работать. Лучше бы она заявление в милицию тогда написала, может, мозги бы на место встали. Но нет. Простила. А я почувствовал безнаказанность. Иду домой и думаю, вот дети в садике были – а она с ним в постели нашей развлекалась, с ее работы который. Ужин шикарный приготовила – вину заглаживает. Что-то сварила на скорую руку — времени не было, с любовником была. Как будто черт во мне сидел и подсказывал:
— Губы, в магазин пошла, накрасила – с ним будет видеться. Платье решила новое купить — для него старается.
Для кого для него? Сам не понимал. Ведь я сам по себе не ревнивый совсем. Всегда считал, что доверять надо. А тут! Пить стал сильно. Ну и в один день…
Баба Аня молчала, опустив глаза. А Сергей продолжил:
— Когда в камере очухался, хотел повеситься. Не дали. Потом суд. Колония. Осознание того, что натворил, пришло только месяца через два. Как объяснил психолог – шок прошел. Ну, а когда осознал, стало еще хуже. Хуже настолько, что я выл, на стены бросался. Вены резал, вешаться раза три пытался. Спасали. Плохо было не потому, что я в тюрьме, а потому что Оксанки больше нет. Сколько раз я проматывал в своей голове тот последний день.
Сколько раз я хотел заснуть и проснуться в своем доме, вместе с Оксаной. Просил у нее прощения. Молился, плакал. Специально провоцировал драки, чтобы меня убили сокамерники. Меня стали считать буйным, бешеным. Меня стали бояться, а я специально лез на рожон. Мечтал, чтобы однажды ночью меня прикончили. Ну не знал я, как без Оксаны жить. Детям писал, они не отвечали. Я злился, считал себя ничтожеством, никчемным человеком.
Поэтому и делал все так, чтобы и ко мне было такое отношение. А потом… Меня в камеру перевели, где, кроме меня, сидел один только молоденький паренек, Олег. Общаться с ним, да вообще с кем бы то ни было, я не хотел. Он тоже молчал. Так мы месяц и жили. Молча. Пока однажды, к моему удивлению, он с утра мне не сказал:
— У тебя язва открылась.
— Че? – грубо спросил я.
А к обеду меня так скрутило, что отправили меня в больничку с диагнозом «язва». Долго я там лежал, почти месяц. А когда выписали, только одно желание было, чтобы Олега из камеры никуда не перевели. Мне на радость, он был в моей же камере.
— Как узнал? – с ходу спросил я у него.
— Просто увидел, – спокойно ответил он мне.
— Что еще видишь?
— Что жену убил по глупости.
— Это все знают.
— И то, что называл ты ее Лисичка? И то, что она тебе за это все время ни разу не приснилась? А ты ведь каждую ночь просишь ее об этом. Тоже знают? — он спокойно смотрел на меня.
Я сел на нары и закрыл лицо руками.
— Умереть все пытаешься?! Думаешь, там, на небе, вместе будете. Нет. Не дадут тебе такого счастья. Не заслужил. Думаешь, отсидишь свой срок и покаяние получишь? Нет. Долго еще помнить все будут, и дети твои проклинать тебя будут. Ты же пить начнешь, как выйдешь. Горе свое лелеять.
Я не выдержал, подскочил к нему, руку поднял для удара и опустил. Олег на меня таким взглядом спокойным смотрел, будто знал, что не ударю. Знал он все. Я сам думал, что как выйду, пить стану, чтобы либо упиться до смерти, либо на драку нарваться. Я сел и разрыдался.
— Ты одно пойми. С любовью надо жить. Со спокойной любовью. Дети на тебя злятся, а как по-другому? Так и ты не требуй от них иного. Просто люби их. Нечисть ведь сильными чувствами питается – болью, злобой, ненавистью. И любовь… Это тоже… Жену любил и от любви убил. Детей так любят, что делают их собственностью, не понимая, что это живой человек. Пока не поймешь это — не видать тебе встречи с женой. Ни там, ни во сне.
Больше он ничего не говорил.
Я не понял тогда, о чем говорил Олег. Я настолько устал, что после разговора мигом уснул. А проснувшись, узнал, что Олега переводят в другую колонию. Не буду долго рассказывать о своей дальнейшей жизни в тюрьме. Только те слова запали мне в душу. Очень долго я думал, что такое это – «спокойная любовь». А потом в одну ночь мне Оксана приснилась. Стоит, улыбается и молчит.
Все вдруг на место в голове встало. Перестал я смерти искать. Успокоился. Решил просто жить. Пусть в тюрьме, но жить по-человечески. Помогать стал тем, кого унижали и обижали. Не для собственного самолюбования, а потому что… Да жалко потому что вдруг стало тех, кто слабее. Самое интересное — жизнь меняться стала. Спокойнее ко всему стал относиться. Вот и живу.
С детьми более-менее помирился. Работаю. Каждые выходные в детские дома езжу как волонтер, одежду там, продукты вожу. Только вот до сих пор не знаю я, кто такой этот Олег. Пророк он или экстрасенс. Или психолог какой. Хотя ему всего 21 год был. Жизни его не знаю. Мы ведь только раз тогда и разговаривали. И Оксана почти каждую ночь снится. Все так же стоит, улыбается. Значит, все правильно я делаю. И жду, когда уже вместе будем.
