Внезапный бросок сорвал его с подоконника на землю. Оскалив клыки, и страшно рыча, Рэм встал лапами на грудь Лёньки...
Антонина Сергеевна взяла к себе Рэма, когда он был слепым щенком, оказавшимся самым слабым и тщедушным из всего помета. Более сильные и шустрые братья не давали ему подползти к набухшим от молока соскам ощенившейся соседской овчарки Найды, и отталкивали его, отпихивали лапками и мордочками, пока он несчастный и голодный не откатился в сторону и не заплакал, словно обиженный ребенок.
–Нет, так дело не пойдет – произнесла сердобольная женщина, глядя как малыш жалко поскуливая, тычется носом в подстилку – он так голода помрет. Возьму я его себе, даст Бог выживет. Свет, ты не против, чтобы я щеночка взяла?
–Да бери, Сергеевна, я тут думаю, – что мне с этими малышами делать, – махнула соседка на щенков жадно сосавших утомленную родами мать. –Бери конечно, может и получится что.
–Ну, спасибо тебе! – обрадовалась пенсионерка, поправив на плечах цветастый платок. –Я тебе за это два десятка яичек свеженьких принесу и огурчиков с грядки.
– Не суетись ты Сергеевна – рассмеялась та, – главное чтобы щенок выжил.
Ну, сказано, сделано – взяла бережно одинокая женщина крохотный комочек в руки, и поспешила к себе домой. Надо сказать, жила Антонина Сергеевна достатке, – добротный дом, покойный ныне супруг Алексей Панкратович Усов построил, да и хозяйство домашнее крепкое в разнообразии: тут и куры-несушки, и гуси, поросята, да корова в хлеву.
Опять же огород большой, там у Антонины Сергеевны на ровных грядках огурцы, помидоры, капуста, ну и по ходу конечно зелень всякая. Хотя ей уже за семьдесят, пенсионерка наша бодрости духа и тела то не потеряла – цельный день по хозяйству хлопочет, суетится, то на покосе, то в хлеву, то в огороде, до самых поздних сумерек. Зато, на столе у нее и творожок домашний, и сметана, и сало, и овощи, а немалую часть прибытка пенсионерка в город детям да внукам отсылает. А еще на хозяйстве у нее живут две кошки –Машка да Верка.
Поначалу думала Антонина Сергеевна, что кошки будут задирать малыша слабенького, поостереглась сразу знакомить, но обошлось. Кошки малыша приняли добродушно, обижать не стали. Выкормила она его выходила, и вырос Рэм в большого красивого пса, который в хозяйке своей души не чаял, – куда она, туда и он. Охранял, оберегал, ее покой, словно верный друг, и при этом с соседями был ласков, уважал людей, словно воспитание хорошее получил.
…Беда пришла как всегда неожиданно, – опрокинулась на голову, словно ушат ледяной воды. По соседству с Антониной Сергеевной, жил бывший уголовник, Лёнька Самохин. Со своим лихим прошлым завязал он давно, а потому жил тихо и спокойно, во хмелю не бузил, к сельчанам не задирался. Но в один из дней, уголовное прошлое его все же достало. Съездил Лёнька как-то на пару деньков, в город, к приятелю, а у того компания старых сидельцев обретается. Выяснилось, что Лёнька-то по старым долгам не со всеми рассчитался, ему там и предъявили.
Вернулся он из города хмурый, издерганный. Несколько дней у себя в избе самогонку глушил, а потом и надумал недоброе. Решил у Антонины Сергеевны денег надыбать, она ведь зажиточная, у нее есть. Взаймы не даст денег конечно, – брал уже, и не вернул. А так…Ножичком поиграет перед ее носом, она посговорчивей и станет. А пёс в ее дворе кажись добрый, такой кидаться не будет.
…Ночь была темная, душная, и назойливо стрекотавшие звонкие цикады, никак не желали угомониться, без устали исполняя свою дробную мелодию. Рэм, глухо ворча долго ворочался в своей конуре, пока дремота в конец не одолела его, тихонько накрыв сонной пеленой. Пес, засыпая прикрыл глаза, но тонкий нюх вдруг учуял что-то чужое, недоброе. В темноте острым зрением он различил, как человеческий силуэт бесшумно крадется вдоль стены. Самохин оглянувшись по сторонам, ловко подтянулся на жилистых руках, и…
Внезапный бросок сорвал его с подоконника, и опрокинул на землю. Оскалив клыки, и страшно рыча, Рэм встал лапами на грудь Лёньки, и приблизил пасть к его горлу.
–Все, все, ладно все! – сдавленным голосом просипел незваный гость, и вдруг неожиданно выхватив из кармана нож, ударил пса. Рэм отпрыгнул назад, заскулив от боли, замотал головой, присел на землю. В доме зажегся свет, и в окне показалась встревоженная Антонина Сергеевна.
–Рэм! Рэм милый! Рэм…
Она как была в ночнушке выбежала во двор, а Самохин матюкнувшись вскочил на ноги, и бросился к воротам. Но пес, превозмогая боль кровоточащей раны, и внезапную слабость, в два прыжка настиг его, повалил, и прижал лапами к земле, удерживая вопящего вора, пока не прибежали соседи…
…Бог пожалел верного пса, и не дал ему умереть. «Поживешь еще милый» – кто-то горячо прошептал ему на ухо, и Рэм падавший куда-то в темноту, внезапно очухался, вспомнив, что уходить ему никак нельзя. А как же милая Антонина Сергеевна? В её то годы, вдруг так запросто бросить, взять и уйти? Нехорошо так, нельзя так поступать. Нет уж, поживу ещё пожалуй, а там видно будет.
…Рыдавшая во весь голос женщина, прижимая к себе большого пса, удивленно умолкла, увидев, как верный Рэм вдруг открыл глаза, и лизнул её в щеку.
Автор: Георгий Асин
