Про бумеранги

Сплю третий день. Болею. Из сна меня сейчас выдергивает звонок по телефону.

Я переполошилась спросонья, хватаю трубку, не глянув на номер:

— Вы дали не правильный адрес или вас дома нет? — возмущается кто-то на другом конце трубки.

— Вы кто, простите? — не понимаю я.

— Я курьер. Я вам пакет везу от Н.

Далее она диктует мой адрес.

— Адрес правильный. Я дома.

— Ну как дома? Ну вот я звоню — и никто не открывает! — чуть не плачет она.

Я слышу, что она и правда звонит по домофону, но мой домофон молчит, значит, она звонит кому-то другому.

— Девушка, вы не тот подъезд выбрали или дом.

— Ну как не тот? — ноет курьер. — Ну вот же!

Она еще раз диктует мой адрес.

— Я не знаю, куда вы звоните, но не ко мне домой!

Я тоже начинаю злиться. Ну, что там за дуреха?

Звонит, главное, и на меня ругается! В наше время при навигаторах в каждом телефоне как можно адрес не найти? И вообще, заранее надо звонить, я дома только потому что болею, обычно дома в это время никого нет.

Через 5 минут звонок в домофон.

Нашла, видимо.

У меня раскалывается голова.

Я лохматая, в пижаме и халате, только градусника под мышкой не хватает, в тапках мужа (черт знает, где мои) тащусь к лифтовой двери. Выгляжу как чучелко на поле, ворон распугивать.

Готова, что сейчас она мне выскажет что-то, а я — ей.

И тут из лифта выходит худенькая, маленькая, насквозь простуженная девочка.

Она замотана шарфом, но красные больные глаза и заложенный нос выдают ее с головой.

Я понимаю, что она звонила просто от бессилия...

Это мне плохо — и я могу себе позволить лежать. А ей тоже плохо, но она в метель болтается по городу — развозит больным теткам подарки.

Видимо, ответственность.

Или деньги очень нужны.

Она протягивает мне пакет.

Мне становится ее ужасно жаль. Я даже не представляю, как бы я сейчас, в своем состоянии, повезла бы куда-то заказ.

— Температура у тебя, да? — спрашиваю я.

— Не знаю, но знобит, да.

— Сейчас, погоди секунду...

— Я спешу.

— Секунду!!

Я ползу домой.

Гостей принимать я точно не буду сейчас, но просто захлопнуть дверь — тоже бесчеловечно.

Я беру термокружку с надписью «Дадобро» (это мне на прошлый новый год друзья из фонда подарили) и наливаю туда горячего чая с лимоном из своего термоса.

Потом хватаю имбирного поросеночка и упаковку парацетомола.

— На, держи «подарочек», — протягиваю я девочке.

— Тебе сейчас надо. Горячий чай, сладкое печенье и жаропонижающее — это почти счастье в нашем состоянии.

— Ой, а как я вам потом кружку верну? Опять сюда тащиться?

— Не, — я смеюсь.

— Не тащись. Просто пей и выздоравливай. Видишь написано: «Да! добро»? Вот. Это подарок.

— Просто так? Спасибо, — улыбается девочка.

— Если честно, мне кажется, я почти умираю. А у меня еще два адреса.

— Может, такси тебе взять?

— Не. Спасибо. Там такие пробки, а мне сегодня надо успеть до 17...

Девочка делает глоток из термокружки и растягивается в блаженной улыбке.

У нее даже щеки розовеют сразу.