Баба Уля с дедом Семёном укатили с утра в гости, оставив Катюшку на хозяйстве, и пообещав вернуться к ночи. До обеда время пролетело быстро, пока кур да Акбая накормила, пока в избе прибралась, пока в огороде повозилась малость – гряду с морковью прополола да малину обобрала (вечером бабуля с дедом приедут, с молоком поедим), пока крылечко помыла, вот уж и время за полдень перевалило.
Жара кругом разлилась, тягучим, медвяным киселём накрыла деревню, даже пчёлам и тем лень жужжать, нега повсюду, тишина, дрожит над горячей землёй воздух, колышется волнами.
Акбая сморило, упал в траву у сараюшки, там, где длинная тень протянулась до самого забора, и глаза прикрыл, язык высунул, дышит тяжело. Катюшка подлила ему водички в миску. Курицы во главе с петухом нарыли себе ям в песке у двора, сели, распластав перья в прохладный песочек. Петух, утратив свой боевой настрой, свесил гребень набок, и слабо стонал, забыв про свой гарем, устроившись в зарослях крапивы у забора.
— Крапиву что ли вырубить тяпкой? – подумала Катюшка, — Ишь, чего разрослась!
Но тут же вспомнила, как баба Уля сказывала, чтоб крапиву не трогала, она, мол, дом защищает от всяких лихоимцев да колдунов.
— Ладно, — решила Катюшка, — Не стану. Чем бы заняться? Да и сил что-то тоже нет, жарища… Пойти тоже прилечь разве?
И она, прикрыв ворота, вошла в избу и, налив большую кружку холодного кваса, выпила залпом, и отправилась в свою светёлку – подремать, как говорила баба Уля.
Подушка была горячей, и от кровати шёл жар, как из печи, Катюшка долго крутилась и, наконец, ей всё же удалось заснуть. Сон навалился на неё тяжёлым душным одеялом, задурманил голову, расслабил руки и ноги, сделав их чугунными, неподъёмными, негнущимися, во рту пересохло, по спине струился пот.
Снилось Катюшке, что идёт она по их лесу, что у деревни растёт, только лес будто вовсе чужой, незнакомый, неприветливый. Деревья, прежде ласковые, светлые, сейчас потемнели, раскинули свои руки-сучья, протянули через тропку корявые, извилистые корни, чтобы сбить спутника с ног, повалить наземь.
Катюшка, в конце концов, так и шлёпнулась.
И тут же из травы бросились к ней десятки крошечных существ, маленьких, но омерзительных – серые сморщенные рожицы кривились в ухмылках, белёсые глазки таращились на свою жертву, большие, непропорциональные рты, от уха до уха, поблёскивали мелкими острыми зубками. Наряженные в какие-то лохмотья, наподобие жухлой травы, окружили они Катюшку, потянули к ней свои крысиные тонкие лапки с морщинистыми ладошками и цепкими коготками.
Катюшка закричала во всё горло, но крик затерялся где-то в глубине лёгких, и наружу вырвалось лишь слабое шипение.
Девушка пыталась отмахнуться от мелких гадов, но у неё ничего не получалось, руки не слушались её. Внезапно сверху, с верхушки ели сорвалось вниз что-то чёрное, большое, как одеяло, спланировало к ней и накрыло , мир погрузился во тьму. Катюшка завопила во всё горло и… проснулась.
— Тьфу ты, морок полуденный, — зашептала она, пытаясь успокоить бешено бьющееся в груди сердце, — Вот надо же было мне днём ложиться!
Она повернула голову и только тут поняла, что она не одна в комнате. От неожиданности она вновь вскрикнула и тут же разглядела, что это Танька, соседская девчонка, бесстрашная хулиганка и заводила, что жила через три дома от них с родителями и младшей сестрёнкой Риточкой. Таня нынче должна была пойти в первый класс, а Риточке было года три.
Таня стояла в слезах и настойчиво трясла Катю за плечо:
— Катя, Катя, просыпайся же!!
— Танюш, ты чего? Что стряслось? – Катюшка резво вскочила с кровати и схватила Таньку, заливающуюся слезами, за плечи.
— Там. Там, — еле сумела она разобрать сквозь рыдания.
Танька показывала пальчиком на дверь.
— С Ритой что-то? – спросила Катюшка.
— Ик, — кивнула Танька.
— Бежим! – Катюшка подхватила девочку на руки и бросилась к соседям.
— Что случилось у вас? – на бегу пыталась выведать она у Таньки.
— Мама с папой в лес пошли, по малину, нас дома оставили. А мы хотели поиграть. А папа говорил, что нельзя в подпол лазить.
Катюшку окатило ледяной волной, страшная картина предстала её глазам:
— Рита что, свалилась в подпол?
— Нет, — сквозь рыдания выдавила Танька.
— Хоть на том слава Богу, — подумала Катюшка, а вслух спросила, — Так что же там у вас?!
Но Танька не могла больше произнести ни слова.
Наконец они вбежали в дом соседей. Крышка подпола была сдвинута и оставалась лишь крохотная щель между полом и ею.
— Где же Рита? – спросила Катюшка.
— Там, — показала пальцем Танька, — Он её поймал.
— Кто – он? – не поняла Катюшка.
— Бабайка.
— Вот ещё, нет никаких бабаек, — ответила Катюшка, сама же внутренне передернулась от осознания того, что тут нечисто. В голове бешено заработала мысль – кто там может быть?
— Так, сначала нужно Риточку спасать, некогда думать.
Катюшка отодвинула крышку и заглянула внутрь, позвала тихонько:
— Риточка, где ты, малышка?
В ответ раздался сдавленный вздох. Катюшка напряглась. Лишь бы девочка ничего себе не повредила. Эх, и фонарик не прихватила даже из дома. Придётся так спускаться.
— У вас есть фонарик? – спросила она у Таньки.
— Есть, сейчас дам.
Но принесённый Танькой фонарик не включался.
— Ладно, — решительно сказала Катюшка, — Так полезу.
Она, не прекращая нажимать на кнопку фонарика, полезла в подпол. Там было темно и сыро, пахло землёй и прелыми тряпками.
— Риточка, где ты? Иди ко мне, — прошептала Катюшка, совершенно не представляя размеров соседского подпола.
В углу заворочалось что-то, заворчало глухо, как пёс, и в эту минуту фонарик вдруг резко зажёгся и луч яркого света выхватил из тьмы фигуру, похожую на большой серый куль, сидящую в углу и закутанную в какое-то тряпьё. Существо держало на руках Риточку, спеленатую в такие же ветхие тряпки, и медленно качало её, прижимая к себе.
Катя вздрогнула, закричала, существо издало высокий тонкий визг и , бросив Риточку, шмыгнуло к противоположной стене и тут же пропало, словно сквозь землю провалилось.
Катюшка схватила малышку и поспешила наверх. Там она уложила девочку на пол, сорвала с неё серые, затхлые тряпки и принялась растирать её тельце.
Риточка приоткрыла глазки, заплакала.
— Девочки, идёмте-ка ко мне в гости, — сказала Катюшка, и, подхватив обеих, пошла прочь из соседского дома.
***
Поздно вечером, когда баба Уля вернулась от соседей, где что-то объясняла она Таниной матери и поила девчонок отваром из своих трав, Катюшка несмело спросила:
— Бабуль, кто же это был?
— Подполянник это был.
— Что за Подполянник?
— Дак хозяин подпола. Только тёмный он да злой в отличие от Домового. Странно только, что увидела ты его, это ведь не так просто. Для этого на три ступеньки вниз спускаются, нагибаются, да промеж ног и глядят назад, только так можно Подполянника увидеть. А тебе, вот, и без этого всего показался. Это тебе Домовик ихой, наверняка помог. А Подполянник-то не ожидал того, потому и заметался и Ритку бросил. Запоздай ты малость и утащил бы он девчоночку.
— Куда утащил?
— А кто знает? Таскает он вот эдак-то детей да девок, родителями проклятых, а потом пропадают они без следа. Я с матерью ихой побаяла, повинилась она мне, что вчера вечером в сердцах обругала Риточку. Вот и случилось такое, чуть до беды не дошло. Урок на всю жизнь Надежда получила. Слово не воробей. А Риточка с Танюшкой ничего, позабудут, дала я им отвар специальный, через пару дней и не вспомнят, за сон примут. А ты молодец, внученька. Давайте-ка спать теперь, устала я нынче.
Баба Уля потушила свет и все отправились спать.
Автор: Елена Воздвиженская
