— Да пошла ты! — я громко хлопнул дверью, сколько можно, а?
Я перед ней прыгаю как тушканчик на задних лапках. Я как собачка, тапки ей ношу, а она... Она вечно недовольна, вечно ей всё плохо, то не так, это не эдак...
Я иду злой и недовольный, ладно если бы действительно был бы серьёзный повод для ссоры!
Нет же, прикопалась к какому — то пустяку.
Вечно, выведет на эмоции, то не так поставил ботинки, то не так сказал, то не так посмотрел, то на работе задержался.
Да задержался, сама виновата, вот и задержался.
Пилишь потому что.
Когда улыбалась последний раз?
Вечно недовольная, кипело всё у меня внутри, перестала ухаживать за собой, растолстела, контролирует меня. Я уже забыл как звучит её смех.
Как же мне не задерживаться, если дома постоянные скандалы и ссоры.
Я иду в «Пещеру», это кафе, оно находится недалеко от дома, последнее время я там частый гость.
-Привет, Саш, — здороваюсь я с барменом, девчонка с синими волосами и пирсингом во всех доступных местах, подмигивает мне и ловко подкинув стакан, наливает туда жидкость из нескольких бутылок.
— Угощайся
— Зарплату получила что ли?
Сашка скорчила рожицу
-Нет, просто не могу на тебя смотреть спокойно, подумала что надо потушить пожар, развеять тучи.
Первый коктейль я выпиваю почти залпом, кидаю Саше денежку на стойку и прошу повторить.
Я пью второй коктейль, потом думаю что я всё же мужик, и с чего я должен пить это бабское пойло, мелькает мысль что я не хотел напиваться, а просто хотел выпустить пар.
Я пью водку, люди вокруг меня становятся красивыми и весёлыми, я спорю о политике, с каким-то бородатым и патлатым мужиком, ставлю ставку на спорт вместе с девчонкой похожей на мальчика, я пью с всеми все пьют со мной.
— Тебе пора домой, — говорит мне Сашка, — иди домой, зачем тебе проблемы?
Я улыбаюсь и качаю головой.
Домой, думаю я, а зачем? Я не хочу домой, дом давно уже не то место куда хочется прийти. Дом для меня давно стал местом ночлега.
Когда?
Да тогда когда младший сын уехал учиться в другой город. Когда из дома ушла радость...
Я не старик мне сорок три, жене на год меньше. Отчего же это случилось, что мы стали чужими друг другу?
Я прощаюсь со своими новыми друзьями и машу Сашке.
-Подожди я вызову тебе такси.
-Мне недалеко, ты же знаешь
-Ну и что, — сердито говорит Сашка, — я сейчас позвоню...
-А я скажу... что у тебя новый прокол, ты скоро не сможешь пройти в рамки в аэропорту...
-Пусть — легкомысленно говорит Сашка, — я не заработала ещё столько денег, чтобы летать. Иди домой, пожалуйста...
-Хорошо, — соглашаюсь я, — я пойду, но только если ты пойдёшь со мной.
-Нет, — качает головой Сашка, — я не пойду.
Я выхожу на улицу, звёзды на небе подмигивают мне своими блестящими глазами. Холодный ветер обдувает моё разгорячённое лицо.
Может мне вернуться и умолить её пойти со мной? Уговорить? Взять за руку и пойти с ней...С девочкой с синими волосами и пирсингом?
Не пойдёт, решаю я.
Я иду домой.
А куда мне ещё идти? Я хочу всё высказать ей. Я хочу спросить куда делась та девочка которую я полюбил четверть века назад, и любил всё это время, да что там... я и до сих пор люблю.
Конечно не так как раньше, но всё же люблю, чёрт побери. Если бы не любил, то...Если бы не любил, давно бы, ответил на заигрывания Регины, которая готова вывернуться наружу.
Мне даже не придётся напрягаться, но я уважаю свою жену, уважаю и люблю, пока люблю.
Я могу хоть сейчас набрать Регине и она бросив всё на свете, примет меня, и выслушает и пожалеет.
Моя рука тянется к телефону, я долго смотрю в экран, сосредотачиваюсь... потом думаю, что я ей скажу? И что мы будем делать? Вдруг всплывает в памяти Сашкино лицо и волна неземной любви и нежности накрывает меня.
Я возвращаюсь назад, ноги сами несут в Пещеру.
Она стоит недалеко от входа, белая рубашка, шорты по колено, большие ботинки на толстой подошве, синие волосы и мерцающий под звёздами пирсинг.
-Куришь?
Сашка смутилась, но тут же подавила своё стеснение, вскинула руку вверх с тлеющей сигаретой.
-Да
-И как?
-Что?
-Как ощущение? Нравится вкус?
Пойдёт, — пожимает плечами Сашка.
— Сань…Я тебя люблю, сильно, до одури. Прости меня... за всё.
Она молчит, я стою, потом разворачиваюсь и ухожу.
-Я тоже тебя люблю, — слышу я вслед, а может это ветер, качает ветки деревьев мне слышится то, что хочется слышать.
Я прихожу домой открываю дверь и тихонько крадусь на кухню. Опускаюсь тяжело на стул.
-Есть хочешь? — не зажигая света спрашивает жена.
Я хочу отказаться, хочу обидевшись пройти в комнату и лечь в кровать, вот так как есть, уличной одежде, но что-то останавливает меня и я машу в темноте головой.
Она даёт мне есть я вяло клюю то что поставила мне жена, потом втягиваюсь в процесс.
-Чай будешь?
-А есть компот?
-Есть...
Я доедаю то что мне поставила на стол жена, пью компот, потом отодвигаю от себя грязную посуду.
Она подходит ко мне, близко — близко. Она меня ещё волнует или алкоголь? Кладёт руки мне на плечи.
Мы молчим.
-Прости меня, — говорит она.
Я молчу, я уже давно не обижаюсь, злость прошла, да и не было, злости, просто...просто мы устали, мы раздражаем друг друга.
Психологи советуют пожить раздельно. Я думал об этом, я думал и понял что не смогу. Потому что люблю эту женщину, пусть она и перестала за собой ухаживать поправилась немного, ну и что?
Ей это к лицу...
Я беру в руки её руку и целую её, эту пахнущую лавандой руку.
-Я истеричка, я знаю. Если ты уйдёшь, я пойму тебя. Я стала старая и толстая...
Она говорит, говорит, говорит...
А до меня доходит мысль о том какой же я дурак...Поочему -то я зациклился только на себе, я не думал, что испытывает она...Почему же я всё про себя? Эти её придирки, истерики, слёзы и упрёки...
Да она хотела чтобы я пожалел её, чтобы прижал к себе, успокоил и сказал что всё хорошо, всё хорошо я рядом...
Я даю е высказаться.
Мы долго сидим в тишине, потом идём спать, опустошённые. Сморщенные как спущенный воздушный шарик...
Уже лёжа в кровати я говорю ей тихо
-Я видел её, я был у неё, прости
Жена напрягается.
Я слышу что она плачет, тихо- тихо.
-Я сказал ей что люблю её, сильно.
-А она, — шепчет жена...
-Ты знаешь, мне показалось что она мне сказала что тоже любит...
Жена поворачивается ко мне и прижимается мокрой щекой.
-Как она?
-У неё синие волосы и вроде ещё добавились пару дырок...А в целом хорошо, — я не говорю жене что Сашка работает в Пещере, я знаю что она не выдержит и пойдёт туда, а я обещал Сашке...
-Как ты думаешь? Она придёт? Она вернётся?
Я тяжело вздыхаю, Сашка наша дочь, да она не такая, как нам хотелось бы. Она бросила универ, выкрасилась в дикий цвет и полюбила ... она полюбила, мне тяжело это произнести даже внутри себя...Ей тяжело будет в жизни, моей девочке, нашей девочке.
Ведь общество не принимает таких, как она. Вот и мы, не приняли...Мы кричали на неё, я сам тряс её за хрупкие плечики и приказывал стать нормальной.
А потом она ушла, просто собрала вещи и ушла.
Моя Сашка, мой первенец...
Нет, не так, наша Сашка, наш первый с женой ребёнок. Девочка у которой мы считали пальчики и ждали с нетерпением когда зарастёт родничок и она заговорит, нам соседка, баба Маша сказала об этом.
Мы жили в коммуналке и вся квартира нам помогала воспитывать Сашку.
Мы не сюсюкались с ней, с первых дней обращались как со взрослой, она нам отвечала тем же, не было детских истерик не было подростковых закидонов, когда ей было пять, родился Глеб и нам дали наконец-то квартиру.
У Сашки появилась своя комната, но она всё равно любила быть с нами. Мы росли вместе с Сашкой, Глеб был наш ребёнок, на троих.
Мы могли обо всём разговаривать, о чём угодно, некоторые вещи мы не говорил при Глебе, мы могли все трое сказать чтобы он вышел, потому что взрослые разговаривают...
Глеб обижался, ведь в его понимании Сашка такой же ребёнок в его, но не в нашем, с Сашкой мы с рождения держались на равных...
Она гордилась нами, мы гордились ей.
Она такая наша Сашка...
Поэтому она и пришла к нам со своим счастьем, что влюбилась, что это то самое, что это на всю жизнь...
Мы сначала обрадовались, а потом...Потом мы даже не дождались окончания этой встречи.
Мы кричали, ругались, как же мы себя вели, если бы вернуть всё назад.
Она смотрела своими огромными глазами сжавшись в комок и держа за руку другую... такую же как она.
Она слушала всё, все потоки обвинений, всё что я на неё выливал. Я говорил о том позоре который она навлекла на нас, на наши головы, на нашу семью.
— Разве так мы тебя воспитывали, — кричала ей жена, за что нам такой позор? Что ты делаешь со своей жизнью...
Это хорошо сидя на диване и наблюдая за ползающими по ковру детьми рассуждать, что даже если дочь или сын приведёт черта, вы примите, ведь это выбор вашего ребёнка...
Мы как -то тоже писанулись так с женой, не подумавши.
Я вас умоляю лучше молчите на эту тему вообще, не стройте из себя продвинутых мама и пап, как это сделали мы...
Они ушли...
Наша дочь и эта... её любовь...
Сердце моё до сих пор разрывается на части когда я вспоминаю её взгляд, взгляд затравленного зверька, который вышел к людям просить о помощи, а его схватили и собираются лишить ценной шкурки.
Никакие уговоры, угрозы, просто спокойные разговоры не подействовали, она просто ушла...
Мы конечно знали примерно где она находится...
Глеб общался с сестрой, и иногда говорил что у неё всё хорошо.
Теперь мы были довольны и этими крохами, потому что сын, глядя мне в глаза, сказал что лучше её не трогать...И я понял что может случиться непоправимое...
Полгода назад, когда Глеб заявил что уедет учиться в другой город, когда начались эти скандалы с женой, я заглянул в Пещеру...
Я увидел её...Она тогда была с малиновыми волосами и пирсинг был только в носу.
Я каждый день заходил туда, чтобы увидеть её, не всегда попадал на смену.
Я наблюдал за своей дочкой, смотрел как она общается с быками с испещрёнными татухами руками . С тоненькими мальчиками, похожими на девочек, с мужеподобными девушками. Были и простые, такие как я, моя девочка всем улыбалась, со всеми находила общий язык.
До меня стало доходить, что мир уже не будет, таким как мы его привыкли видеть, что есть и другая жизнь, в которую, волей небес мне пришлось окунуться.
Через месяц она начала мне улыбаться, чуть- чуть, через три месяца спросила как мои дела.
Она не болтала со мной, не прыгала на шею, а просто улыбалась и гворила мне добрые слова.
Моя девочка выросла и пошл своим путём...
Мне не остаётся другого выхода как принять её, такой какая она есть...
И жене тоже это предстоит, хотя ... я знаю что она давно уже приняла её, ведь она мать, а у матери сердце мягкое, как воск...
Мы не знаем как себя вести с ней, не знаем.
Она пришла к нам через неделю.
Тихо вошла в дверь и встала на пороге кухни, было воскресенье, я читал газету, по старинке, люблю почитать пахнущую типографской краской газету.
Жена мыла что-то в раковине, в домашнем халате, непричесанная, милая душевная.
Она смотрела на нас, прислонившись к косяку. Половина пирсинга была снята, волосы, выкрашенные в ярко красный цвет, были собраны в пучок.
-Привет, — тихо сказала она, — чаем угостите.
Я сидел и молчал, мои глаза наполнялись слезами, я не мог сказать и слова.
Жена быстро схватила чашки для чая, заметалась по кухне. Она смотрела на меня, я кивнул.
-Я не одна, — сказала тихо, выдвинув в перёд подбородок.
Жена замерла на мгновение, потом схватила вторую чашку, засуетилась…
Я опять кивнул…
-Пап, ма, это Богдан, представила она нам … обычного парня, в рубашке, джинсах и ярко — красных носках.
Эти носки отчего-то мне бросились в глаза.
Парень открыто улыбался, подарил жене цветы и поцеловал руку, со мной поздоровался крепким рукопожатием…
Мы давно так не проводили время, ребята целый день были с нами.
Вечером, когда они уходили, пообещали приходить чаще.
Звонок раздался ночью.
-Спишь?
-Нет…
-Как вам Богдан?
Я замолчал, подумал что сейчас она скажет что это… девчонка, например.
-Хорошо, — осторожно сказал я…
-Па, расслабься, — она тихо смеётся в трубку, -Богдан обычный, мы вместе уже год, он сделал мне предложение.
-Аааа, — говорю я…
— Про тот случай, не парься…это было так, больше доказать себе что я свободный человек, а ещё… а ещё я хотела показать им... как безгранично ваше доверие и ваша любовь к мне…
Я замолчал…
— Получается мы не сдали экзамен?
-Да не было никакого экзамена пап, один умный человек объяснил мне, что это и есть родительская любовь, понимаешь. То что вы так бурно отреагировали не остались в стороне, не пожали плечами и не пустили на самотёк.
Прости меня, папа.
-С матерью…
-С мамой я поговорю завтра, когда приду жить домой можно? Я хочу замуж выйти из дома.
На выходные приехал Глеб, с другом Игорем.
-Пааап, позвал он, — я с обречённым видом пошёл в комнату сына, под чутким взглядом жены, замершей на полуслове, — пап, у Игоря дед рыбак был, я ему рассказал что ты тоже любишь рыбачить. Вот он загорелся, я и позвал в гости. Девчонки хотели тоже с нами, представляешь!
— Какие девчонки сынок?
-Да мы там…это, — Глеб засмущался, — с девчонками познакомились, они папа, вообще хорошие, такие простые, мы гуляем всегда вместе. Нет, нет, не подумай, мы учимся, даже вот я привёз посмотреть тебе...
— Конечно, сынок, — сказал я, — вы молодцы, и с девочками успеваете подружить и учиться! На рыбалку завтра поедем!
-Ура, — сказал сын и побежал хвалиться своему другу, что завтра едем рыбачить…
-Пап, — подошла ко мне Сашка, — а как тебе Глебовы носки?
-Ну носки, как носки, — сказал я , переглянувшись с матерью.
-Да конечно, я вот уже не знаю как с ним бороться, то ярко- зелёные наденет, то фиолетовы, то розовые, — сказала моя дочь с зелёными волосами и такими же бровями.
И твои изумрудные брови, пронеслось в моей голове…
--Да ничего, Сань, переболеет он этим, это нужно переждать…
-Думаешь? — озабоченно спросила дочь
-Знаю, — чётко ответил я.
Автор: Мавридика де Монбазон
