Аня возвращалась домой с выпускного бала, под утро. Солнце ещё не встало над горизонтом и во дворе-колодце трехэтажного дома старой, дореволюционной постройки было темно.
– Не бойся, я провожу тебя до самой квартиры.
– Да ну, тебя! Опять приставать будешь?!
– Я думал, ты за меня замуж пойдешь? Разве нет?
– Ну, может и пойду.
– Тогда чего боишься?
– Ничего не боюсь... А-а-а-а! – глухо вскрикнула девушка, увидев перед глазами призрак. Призрак беременной женщины стоял прямо перед ней, на тропинке буквально недавно проложенной по диагонали через двор. Раньше домочадцы ходили просто по земле, и тут домком решил тропинку заасфальтировать, Чтобы, наконец, грязь в подъезд перестали таскать. «И ста лет не прошло!». Женщина бродила между липами, испускающими густой, медовый аромат, описывая четкий круг около двух метров в диаметре – не больше, напевая себе под нос тихую колыбельную песню. Тоскливо и жалобно, так, что слезы наворачивались на глаза сами собой.
– Ох-с! – сцепила пальцы замком Таня и костяшки пальцев побелели от напряжения. – Похоже призрак не опасен! Кто она интересно? – произнесла Таня шепотом, когда женщина проплыла мимо описывая очередной круг.
– А раньше ты её не видела? Может, помер кто в доме…
– Как будто нет. Да, точно нет. Что бы я, не знала? Обычно я по ночам не хожу, но если бы её кто-то заметил наверняка уже растрещал на весь дом. Ясно, что призрак тут недавно…
– А ты смелая девчонка!
– Где уж!
Оглядываясь, Таня и её провожатый зашли в подъезд.
Девушка упала на кровать, скидывая туфли.
– Так ноги устали…– простонала она и уронила голову на бок. Её взгляд упал на окно. Из окна на неё смотрело белое лицо призрака!
– Ааааа, – уже громко завизжала она и на голос из соседней комнаты прибежала заспанная мать задергивая полы халата.
– Господи, Таня! Что случилось!
Таня уже вскочила с кровати, прижавшись к стене и в упор смотрела на окно.
– Там призрак. Призрак женщины. Я видела её во дворе, но почему она пришла прямо сюда?! Это ужасно!
Мама обхватила себя руками, словно защищая, и присмотрелась. Призрак всё ещё висел перед окном второго этажа.
– Я тоже, встретила её вчера. Потом всю ночь не могла уснуть. Эта женщина… смотрела в моё окно. Точно так же! Промучившись, я вспомнила одну старую историю нашей семьи. Её рассказывала мне мама…
Когда твой дед, Павел Вениаминович вошел в дом с большим свёртком и старым кожаным чемоданом в руке все домашние замерли там, где стояли. Бабка, Аглая Денисовна с поварёшкой, двое девчонок – Даша и Юля со скакалками в руках в передней. И даже Лёшка, дядя Лёша на минуту остановился по дороге из кухни и внимательно посмотрел на отца.
– Это Лиза. А это её приданое. Согрешил я.
Аглая тяжело вздохнула и съехала вдоль стены на пол.
– Мамка её померла. А родственников у малышки…акромя меня больше нету. Так что, прошу любить и жаловать, хотите вы того или не хотите, а дитя это теперь часть нашей семьи.
Лёшка после этих слов сразу развернулся и зашел в свою комнату, а девчонки – Даша и Юля, то бишь мама моя, бросились к малышке. Им что своё, что чужое поровну и маленькая Лиза стала сестренкам вместо куклы. Девочкам уж по десять лет было и в няньки самое то. Да и к лучшему. Бабушка девчонку невзлюбила и всю заботу о ребенке переложила на плечи малышне. Если что и делала, то чисто механически, чтобы муж не заругал.
Павел Вениаминович, бывший офицер царской армии, вставший на сторону большевиков, к тому времени, как в стране прогремела февральская, а потом и октябрьская революция разорился, хоть и был дворянской фамилии. Тем не менее, ещё со времен гимназии, у офицера сложился определенный круг знакомств, среди которых оказалась и Анна. Её родители эмигрировали, спасаясь от «красных», а она осталась – сохла по Павлу, и в один прекрасный день призналась. Павел был женат и к тому времени родил уже троих ребятишек, но случайная встреча с бывшей гимназистской любовью всколыхнула в нем прежние чувства. Аглая уже давно превратилась в сварливую старую женушку, а Анечка выглядела, как и двадцать лет назад – юной.
Анна работала в Совете народных комиссаров – секретаршей и денег на жизнь ей вполне хватало. Всякое в голову лезло, пока ходила беременной, поэтому решилась открыть для ребеночка счёт в банке, и постепенно продавая свои драгоценности, подаренные родителями и прежними женихами, складывала деньги на этот счёт. Но всё продать не успела – времени не хватило и вместе с чепчиками и пинетками, кружевными платьицами и теплыми одеяльцами, среди приданного, оказалась шкатулка с драгоценностями.
– Аглая, как бы тяжело не было – шкатулку не тронь. Это подарок Лизоньке от покойной матери. Мало ли, что со мной приключиться может. Вот, книжка банковская и шкатулка – ей на восемнадцать лет вручишь. Береги.
Павел Вениаминович зарабатывал хорошие деньги и семье с её скромными запросами, средств всегда хватало. Лиза материнской любовью была обделена, но отцовская покрывала недостачу сполна и детство девочки прошло более или менее счастливо. У нее были сестры и брат и … мачеха, которая нет, нет, да щипала падчерицу за бок, давала оплеуху и за глаза называла «приблудышем». Дети это слышали и в пылу обиды тоже нередко отпускали в сторону Лизоньки это обидное словечко.
Лиза сдерживала слезы, чувствуя себя чужой, отщепенкой и частенько зажавшись в угол, хмурилась и ждала отца. Так прошло восемнадцать лет. Совсем немного оставалось до дня её рождения, но наступил 41-й год. Павел Вениаминович ушёл на фронт, и дома стало совсем невыносимо. Лиза знала про счёт в банке и про шкатулку, но судя по настроениям мачехи – не видать ей всего этого было, как своих ушей.
Начались проблемы с продовольствием – «всё для фронта, все для победы» и мачеха заставила падчерицу снять деньги со счёта.
– А что ты хотела? Столько лет на наши деньги жила. Теперь придётся долги отдавать! Я из топора щи варить не умею. Дорогуша!
Но всё же посовестилась и оставила падчерице 100 рублей.Лиза на большее и не надеялась. Даша вышла замуж и жила отдельно. А вот мама моя Юлия с двумя детьми оставались в доме родителей. И всех кормить нужно было! Бабе Аглае держать дома «приблудыша» дольше не имело смысла и она вышвырнула девчонку из дома. Мама в это время была на работе, да и не факт, что вступилась бы… След Лизы затерялся, а в доме бабушки начали происходить странные вещи.
Весь сорок первый, во время полнолуния в комнате со шкатулкой появлялся призрак в виде беременной женщины. Она ходила взад и вперед, напевая колыбельную песню. То сидя за столом, писала, то перебирала драгоценности в призрачной шкатулке на столе.
Аглая крестилась и гоняла призрака церковными свечами, святой водой и просто веником – не боялась. А после ей надоело, и решила она драгоценности продать.
Перстенёк с маленьким камушком – изумрудом, вроде как, продала по дешевке на рынке, а по дороге домой деньги потеряла или карманники обчистили. Одним словом – без толку продавать было. Другой раз ожерелье сдала в ломбард. А магазинчик тот бандиты ограбили – лишь несколько вещиц оставалось в сейфе – так хозяин попросил, побыстрее выкупить их и закрылся. В худое время, голодное, купила Аглая за браслет из шкатулки – пол мешка картошки. И уже дома обнаружила, что картошка гнилая вся. Только сверху немного хорошей лежало, а под ней – все сплошная гниль! Проплакалась, но делать нечего – только призрак всё стоял над шкатулкой. Тогда Аглая унесла её из дома и закопала. Так и сказала – «Закопала в укромном месте. Пусть теперь эта «призрачная потаскушка» на морозе чахнет со своим добром».
Мама только головой помотала:
– Разве ж можно так с покойниками?
Но призрак больше в доме не появлялся. Аглая несколько раз порывалась забрать драгоценность, но перед ней тут же вырастал призрак беременной женщины. Бродил, как и прежде в полнолуние, но уже во дворе, среди опавших голых лип, а потом вовсе исчез. Скончалась и бабка Аглая. С тех пор призрака никто не видел: ни во дворе, ни в доме. Возможно ли, что это та же самая женщина?
– Как ты рассказываешь так это она самая и есть! Только зачем она тут, если шкатулка там! – указала подбородком на двор за окном Таня.
– Может пока дорожку асфальтировали, шкатулку задели?
– Может…
– Пошли, поищем?
– Не страшно тебе?
– Не то что бы…
Две женщины – мать и дочь спустились во двор. Уже светало, но призрак словно дожидался их прихода. Полупрозрачное облачко в виде беременной женщины медленно плыло в сумраке, пока не остановилось у одного из деревьев рядом с тропой. Таня окинула взглядом газон, подобрала невдалеке небольшой обломок шифера и стала ковырять землю. Почти сразу она наткнулась на шкатулку. Сокровище полувековой давности всё ещё находилось тут.
– Что и следовало ожидать! – выпалила она и осеклась. Призрак всё ещё маячил над ними.
– И что теперь с ней делать?
– Может попытаться найти Лизу? – уверенно произнесла Таня и призрак тут же закачал головой.
– Легко сказать! Лизе уже наверное за семьдесят! Если она вообще жива...
– Сдается мне, что призрак не витал бы над сокровищем если бы Лизы не было в живых. Во всяком случае можно вернуть шкатулку её детям…– Таня приподняла крышку и ахнула.
– Даже не трогай! Призрак плохо относиться к таким идеям.
– Ага…
Людей с такой редкой дворянской фамилией, как у них, в городе нашлось не много. А женщин по имени Лиза так и вовсе единицы. Вернее, она оказалась одна и проживала с дочерью и внучкой на другом конце города в доме барачного типа. Не имея за душой ничего, очень трудно выбраться из нищеты. Дочку, Лиза родила в последний год войны и солдатик, подаривший ей ребенка, с фронта не вернулся. Поднимать дочь в полном одиночестве было неимоверно трудно. А дочь родила – стало и того труднее. Девочка родилась с ДЦП и папаша, испугавшись трудностей по-быстрому сбежал.
Старенькая бабушка Лиза взяла шкатулку дрожащими руками, и… не удержала – уронила и заплакала, тихо, еле слышно. Шкатулка упала. Вместе с горсткой ювелирных изделий выпало донышко, обнажив белый листок бумаги. На нём чернилами было выведено каллиграфическим почерком:
«Дорогая моя Лизонька, дочка! Не знаю смогу ли быть с тобой рядом, когда ты вырастешь и повзрослеешь. Жизнь очень сложная штука. Она испытывает людей на прочность морально и физически. Прости, если меня не было с тобою рядом! Прости, если не смогла дать тебе материнского тепла и чувства защищенности. Возможно, этот безжизненный металл и холодные камни смогут согреть тебя в нужде, и вдохнуть жизнь, когда рядом не будет горячего неравнодушного сердца и крепкой руки друга.
Люблю тебя! Твоя мама».
Женщины подружились и стали общаться. Родственники всё же. Да и с деньгами стало полегче. Богатые украшения очень дорого продали. На память оставили лишь шкатулку и цепочку с крестиком — видимо предназначавшуюся малышке.
