— А твой-то, поди, встречает, весь перрон истоптал, пока ждал. Слышь, Клава, красавец твой ждет, не дождется.
— Да хоть бы! Сумку отдам, неподъемная.
— Ой ли, только из-за сумки… А сама не соскучилась?
Клавдия делает вид, что не слышит, хотя и прячет улыбку на усталом лице, заглядывая в каждое купе. Ходит она торопливо, почти бегом, привыкла за годы работы. Крикнет кто: — Проводница, чайку бы, — она в ответ: — Бегу, бегу. – И убирается также скоро, и белье выдает, — шустрая, с ладной фигурой женщина.
Напарница так и прозвала ее: «бегучая».
— Ох, и бегучая, ты, Клавка, в Москве за тобой не угонишься. И куда торопишься?
— А куда я тороплюсь? Известное дело: заказы выполнить.
Трое суток до Москвы идет поезд. А в столице неполный день стоит, вот проводники и рвутся дефицит раздобыть. Дома-то, как говорится: «голяк на полках магазина», а в столице хоть что-то «выбрасывали», местА знать надо, да времени бы побольше.
В эту поездку Клава купила кофе, «салями», шоколадные конфеты, да еще много чего вкусного, что довезти можно. В пакете с импортными надписями, лежал пуловер для Гоши, Клава чаще звала Гошенька. Сошлись год назад, расписались. Дочка хмыкнула на появление Георгия в доме, но ничего не сказала, поняла, что влюбилась мать.
Сумка набилась и была такой тяжелой, что Клавдии приходилось останавливаться, чтобы отдышаться. Потом она хватала сумку и бормотала на ходу: «бегу, бегу, бегу», подгоняя себя. Она и дома по привычке повторяла: «бегу, бегу, Гошенька», — это если позовет рубашку подать или чаю налить.
Уже в метро пора спускаться, на Казанский вокзал торопиться надо, а Клавдия увидела очередь рядом с универмагом. Машинально завернула, больше из любопытства. Очередь двигалась быстро. «Ну а что, метро рядом, доеду быстро», — решила она.
Досталась Клавдии в этот раз курточка. Кожаная, как раз ее размера. Была эта курточка последней. Пожалела она, что дочери не подойдет, на два размера больше оказалась. А Клавдии в самый раз. – Что, и примерять не будете? – Спросила продавец. Клавдия молча надела куртку, — как будто на нее шили.
Стоявшая за ней женщина с завистью сказала. – Если не берете, так отойдите.
— Чего это я отойду, возьму я ее.
Вещи себе брала редко. Эта куртка, как на голову ей свалилась, совсем случайно. И думала она тогда про Гошу: хотелось ей нравиться, чтобы любовался ею.
К вагону торопилась изо всех сил: «Бегу, бегу» — приговаривала она. Напарница тоже только что пришла, скоро состав на посадку потянут.
Уже в дороге, часа через два, как выехали из Москвы, напарница Люда спросила: — Ну, говори, чего купила?
Клавдия достала серо-голубой пуловер для Гоши, как раз под цвет его глаз.
— Ну, это вещь! Он и так у тебя красавец, ох одеваешь ты его, Клавка…
— Я и себе купила.
— Да ну! В кои-то веки себе, ты ведь все мужику своему, дочке, внуку, да родственникам Гошиным.
Клава бережно достала кожаную курточку. Трудно было не заметить, насколько качественная кожа у куртки. И сама она так ладно скроена, была такой мягкой, приятно пахнущей.
— Ой, Клавка, я еще таких не видела.
— Последняя досталась.
— Ну, примерь!
Клава легко надела курточку, смущенно посмотрела на Людмилу. Не привыкшая форсить, она почувствовала неловкость.
— Да она же на тебя сшита, как влитая сидит. Ты сразу в ней такая… такая особенная. Вот еще обувь, юбку моднячую и можно по нашему местному «Бродвею» под ручку со своим красавцем прогуливаться. Людмила соскочила и прошлась по вагону, как будто на прогулке: — Лай-лай, — тихо запела она.
— Не смеши меня, какой «Бродвей», надену какой раз, — Клава сняла курточку и прижала ее к груди, радуясь удачной покупке.
Поезд замедлил ход, приближаясь к станции. Пассажиры, с сумками, чемоданами, стояли еще сонные, поглядывая в окна, пытаясь увидеть встречающих.
Клава стояла до последнего человека. Георгия почему-то не было. Невысокий мужичок в кепке стоял напротив и выкрикивал: — Кому в город? Кому на автовокзал?
— Клава, здорово! Может тебя подвезти? – Спросил он знакомую проводницу.
— Здравствуй, Юра, меня муж встретит.
Юрий таксовал, когда не его смена. Зарплату платили с перебоями, поэтому вставал раненько и на вокзал.
— А-ааа, понял. Ну, если что, то тебя бесплатно. Я добро помню.
— Ладно, Юра, может, какой раз подвезешь. – Клавдия не раз находила пассажиров для таксиста еще в вагоне, можно сказать, передавала почти из рук в руки.
Просто знала этого простого мужичка- работягу, который помогал сыну-студенту.
— Ну и где твой мастер (Георгий работал мастером цеха на заводе)? Не встречает что ли? – Спросила напарница.
— Должен быть, — Клавдия вернулась в вагон и поглядывала в окно. Не заметила, как кто-то поднялся и уже вошел в тамбур. – Ой, Гошенька! Бегу, бегу, – она обхватила за шею высокого Гошу. – Широк в плечах, симпатичный, гладко выбритый, Георгий важно стоял в тамбуре, поджидая жену.
— Ну ладно, ладно, я тоже соскучился… Где там твоя сумка?
— Да вот она, увези домой, а я уж налегке доберусь после планерки. Гошенька, там продукты… ну ты сам разберешь.
Он вышел из вагона, неся сумку легко, как будто и не нагружена была.
Домой Клава приехала уже почти в обед. Сумка стояла открытой, продукты выгружены. И вещи тоже. Она еще раз взяла в руки куртку: «Ладно, вечером похвастаюсь». Пошла в ванную, приняла душ и, уставшая, легла на постель. Уже засыпая, бормотала: «бегу, бегу…».
К приходу Гоши успела сварить супчик. Георгий степенно разделся, умылся, неторопливо вытерся полотенцем. Темные, слегка волнистые волосы аккуратно причесал, прошел на кухню и сел у стола, закинув ногу на ногу. – Это ты молодец, что салями купила, — он сам взялся резать колбасу, сыр, потом покрутил в руках банку кофе. – Ирка просила кофе, ты не забыла купить?
— Ой, забыла! – Клава присела на табурет. – Слушай, совсем забыла. Да и некуда было, хоть в зубах неси.
— Эх ты, тетеха, записывать надо раз память дырявая.
— Ну, хочешь, эту банку отдадим, а в следующий раз куплю, у нас же есть кофе.
— Ладно, пусть берет эту банку, — согласился Георгий. Ира была его родной сестрой.
— Кстати, она скоро придет, я звонил ей. Ты же куртку Ирке привезла.
— Куртку?! – Клава даже не поняла сразу. Потом вспомнила, что у нее с Иркой один размер. – Почему Ире? Она не заказывала. Это я себе купила.
Гоша, отправляя очередной пластик салями себе в рот, не сводил глаз с Клавы. – А тебе она зачем? — еще не прожевав, спросил он. Есть же чего носить.
— Как зачем? Понравилась. — Она кинулась в комнату, принесла куртку. – Ты только глянь, как она мне идет! Посмотри, как сидит, — она надела ее и несколько раз повернулась.
— А денег сколь стоит?
— СтОит, Гоша, стОит, ну так я же зарплату получаю.
— Да-аа, Клава, транжира ты. Запчасти для машины надо купить? Надо. Заправить машину надо? Надо. Сумки-то тебе кто возит? Я вожу. Телевизор новый надо купить… а ты куртку за бешеные деньги. Продай ты ее Ирке, пока она согласна взять.
— А откуда она знает про куртку?
— Ну, так я сказал, она обрадовалась, деньги сегодня отдаст. – Георгий увидел грустное лицо жены, встал и обнял ее. – Зачем она тебе, только лишние траты. Да и куда в ней пойдешь?
Звонок в дверь прервал разговор. – Бегу, бегу, машинально сказала Клава и направилась к двери. Ира — яркая блондинка, впорхнула в квартиру. – Клавочка, показывай! Гоша сказал, что куртку импортную на меня привезла.
Клава и сказать двух слов не успела, как Ира оказалась в комнате. – Ух, как вкусно пахнет! Ладно, продукты потом. Конфеты, кстати привезла?
— Привезла, — Клава уже совсем растерялась, не зная, что сказать.
— Это она? – Ира схватила куртку, ощупывая и разглядывая. – Ой, я еще таких не видела. – Она надела ее и с упоением стала крутиться у зеркала. – На меня, точно на меня! Ну, спасибо, угодила! Сколь стоит-то? Ты уж сильно не загибай, а то я сейчас на мели. Но ты не переживай, я отдам, завтра же отдам, займу, но отдам.
— Вот это дело, — в комнату вошел Георгий, — молодец, сеструха, сказала, деньги будут, значит будут. Слышь, Клава, ты вози дефицит, Ирка найдет применение.
— Он обнял женщин и повел в кухню: — Пойдемте, девчонки, чайком побалуемся, у нас сегодня деликатесы.
Георгий взял гитару, коснулся пальцами струн. Клаве нравилось, как поет Георгий, первый раз, как услышала, так может еще и больше влюбилась. Когда Клава возвращалась из поездки, вечером, довольный подарками Георгий, брал гитару. А подарки Клава привозила часто. Один только ящик с инструментами производства Германии чего стоил. Обувь импортная, костюмы, да и так много чего для любимого Гоши. Себя Клавдия, признаться, обделяла. В поездке в форме, а дома дел полно, особо выйти некуда.
Но в этот раз куртка, которую она купила случайно, запала в душу. – Ира, куртку-то я себе взяла, — наконец призналась хозяйка.
— Здрасьте вам, — Ирка скривила губы, — Гоша сказал, приезжай, забирай…
— Поторопился Гоша. Себе я купила.
— Чего опять? – Гоша отложил гитару. – Договорились же, деньги нам нужны, куртку продаем.
— И правда, Клава, продай мне ее, — стала упрашивать Ира, — ты вон при мужике живешь, какого красавца отхватила, он тебе сумки таскает. А я в разводе, мне надо замуж выходить, вещи модные нужны. Не убудет с тебя, если куртку отдашь.
Клава молчала. Внутри вдруг все перевернулось. Не то чтобы так куртку было жалко. Это были другие чувства, хоть и связанные с вещью, которую она купила для себя. Радость вдруг пропала. То настроение, с которым она в вагон в Москве вернулась и с которым ехала домой, — исчезло.
— Гоша, так моя же вещь, ты же не просил, а уже распорядился.
— Короче, Клава, купишь ты себе еще, а эту куртку мне уступи. – Ира взяла ее и стала сворачивать. – Ну?! Договорились?
— Ну, вот что, — устало сказала Клавдия, — оставь вещь. Не продается.
— Все с вами ясно, — Ирка швырнула куртку, надула губы, — я пошла, можете не провожать, — она кинула в сумку палку салями и кофе, коробку конфет, которые Клава привезла ей. – За продукты деньги завтра отдам.
— Ир, погоди, — крикнул Гоша, — я провожу.
Клава так и сидела на кухне, глядя в одну точку.
— Ну и характер у тебя, Клавдия, знал бы, не женился, — начал Георгий, когда проводил сестру. – Зачем ты меня перед сестрой унижаешь, против моего слова идешь? Я пообещал, могла бы и согласиться, а ты уперлась, как… Хоть разводись, — заикнулся Георгий, зная, что для Клавдии такой намек будет болезненным.
— Разводись, — равнодушно сказала она, не испугавшись его слов.
Георгий подошел к столу, наклонился к Клавдии, упершись руками об стол. – И разведусь…
— Ну и разводись, — не медля, ответила она.
Спать легли отдельно. В последующие дни почти не разговаривали. Вообще-то Клава пыталась заговорить, но Георгий дулся, уклонялся от ответов, а если какой раз и отвечал, то как будто одолжение делал.
— На развод я подала, Гоша, — Клавдия ошеломила мужа новостью, — ты хотел развестись, вот и разводимся.
Георгий думал, что она ищет пути примирения, а она всерьез решила развестись. – Съехать тебе надо, пока я дома, вещи помогу собрать.
Георгий психовал: — Поспешное решение, Клавдия, я то найду себе, а вот ты будешь локти кусать.
— Поспешным было, когда мы решили расписаться, — ответила Клава.
Наконец, собрав все подарки, купленные Клавдией за совместный год жизни, Георгий съехал. Она упала на кровать и зарыдала. До этой минуты стойко держалась, а как только вышел из квартиры, так сразу истерика началась. Весь вечер проплакала, потому что надежды рухнули, все ее мечты, связанные с Георгием, – все разрушилось в одночасье.
Через неделю Георгий встретил ее в магазине недалеко от дома, сразу было заметно, что ждал. Напыщенность куда-то исчезла, взгляд заискивающий: — Клава, давай помогу, — он хотел взять сумку из рук.
— Сама донесу, не тяжелая, — она пошла, не останавливаясь.
— Клава, погоди, остановись на минуту, давай поговорим, — крикнул вслед.
— Бегу, бегу, бегу, — шептала она, ускоряя шаг и все больше удаляясь от Георгия. – Так до самого подъезда и повторяла: «бегу, бегу, бегу». – Так и убежала в этот раз от мужа, который через несколько дней стал бывшим. Когда, наконец, поймешь, что тебя не любят, то как-то решительнее становишься.
Это была первая поездка после отпуска. В Москве она думала, куда ей поехать. Удивительное дело, в этот раз она почти не торопилась. Она старалась не торопиться. В сумке лежали гостинцы дочери и внуку, и сама сумка в этот раз была не тяжелой. Остановилась у киоска с мороженым, купила любимое эскимо и села на скамейку. Вокруг суетился народ, все куда-то спешили, и только Клава чувствовала свободу, зная, что в запасе еще полно времени. Она не помнила, когда последний раз сидела на скамейке с мороженым.
Совсем не хотелось бежать за дефицитом, в этот раз она отпустила саму себя просто погулять. И в вагоне стала ходить чуть медленнее, а на больших перегонах смотрела в окно, любуясь золотистыми березами. – Хозяюшка, чайку можно, — просили пассажиры.
— Бегу, бегу, отвечала она, — иду, иду, — и замедляла шаг, — когда меньше суеты, думается лучше.
На перроне знакомый таксист Юра выкрикивал: — Кому до автовокзала?
— Юра, тут муж с женой такси спрашивали, подвези.
— Спасибо, Клава! Снова выручила. Когда же я тебя-то подвезу?
— А вот сегодня и подвези. После планерки. Сможешь?
— Смогу! Лишь бы муж не ревновал.
— А мужа нет, — ответила она.
— Это хорошо, ой прости ты меня, может это и плохо, только я почему-то обрадовался. Приеду сегодня, точно приеду.
Клавдия кивнула. И вроде мыслей никаких не было, и планов никаких не строила, а почему-то подумалось: пусть подвезет добрый человек, разве это плохо.
Это хорошо, когда кто-то хочет добро тебе сделать.
Автор: Татьяна Викторова
