— От стеллажа, я работаю! — услышала мужской голос Лариса откуда-то сверху.
— А я что, прохлаждаюсь? — кутаясь в теплушку, ответила женщина и вышла из холодного склада в маленькую промежуточную комнатку между складом и улицей, которую все сотрудники в шутку называли «баней», так тепло в ней было даже зимой.
Напарница по смене махнула рукой, и Лариса вышла к ней на улицу.
— Что случилось? Кто это там орёт, новенький что ли?
Юлька показала ровный ряд белых зубов, пытаясь улыбнуться.
— Это Фёдоров. Он на всех кричит, если не выспался. Ты с ним в первый раз в смену?
Лариса пожала плечами. Фёдорова она не помнила. Два с половиной года в декрете пролетели слишком быстро, и вытеснили большую часть информации по работе.
— Слушай, ты не в курсе же. Пока ты в декрете была у его жены обнаружили какую-то болезнь, и она уволилась. Он теперь по две смены берёт дополнительных в неделю.
— Денег не хватает?
— Хм. Денег всем не хватает. Поговаривают, — и Юля перешла на шёпот, — это он, чтобы реже дома бывать, берёт смены. А ты что? Замуж так и не вышла?
— Нет, Юль, насмотрелась я на мужиков. Теперь, если замуж, то только за того, кого Бог пошлёт, сама искать не буду.
— О чём это вы шепчетесь? — сослуживец подхватил женщин, приобняв со спины, увлекая в комнату приёма пищи, — пойдёмте чай пить, у Оли день рождения сегодня.
В маленькой восьмиметровой комнатке набилось народу человек пятнадцать, стол маленький круглый, семь стульев всего, шкаф. Но весело. Празднуют. Салаты, торты именинница принесла. Тосты говорят, поднимая пластиковые стаканчики с соком.
Лариса застеснялась. До декрета она работала в офисе, а потом отдел сократили и предложили на выбор: уволиться по собственному желанию или перейти в другой отдел.
Выбрала остаться. Не подумала, что работа в холодном цеху будет тяжёлой.
— Лучше сохранишься, — подмигивала Юля, — а если честно, быстро привыкаешь. Работа и работа.
Фёдоров открыл дверь в каморку уверенно и резко, но в дверях встал.
— Проходи, Николай, у меня день рождения! — крикнула Оля и махнула рукой, приглашая к столу.
Фёдоров, снял шапку и стал мять её в руках.
— Ребята, налейте соку, Коля, проходи.
Только сейчас Лариса рассмотрела этого парня. Высокий, худой, с впалыми скулами, нервно обнажающими большие серые глаза, с грустным разрезом. А волосы пепельно-белые, так резко контрастирующие с однодневной смоляной щетиной, словно крашеные.
Фёдоров взял стакан, поднял его и тепло поздравил Олю, особенно, с дрожью в голосе, сделал акцент на слове «здоровье».
Всё оставшееся рабочее время Лариса находилась под впечатлением от услышанного и увиденного. Не походил этот Фёдоров на уставшего и обделённого жизнью мужчину. Худоват только, но это можно было отнести к типу строения тела всего-то.
Рабочий день закончился. До электрички было ещё минут сорок, и Лариса решила пройти до станции пешком. Зашла за дома и пошла по щебёнке параллельной основной дороге. Тут тише, спокойнее, и воздух чище.
— Пип, — Лариса отскочила с дороги. Автомобиль остановился рядом с ней. Лариса уже готова была ответить на недовольства водителя, но в окне появился Фёдоров.
— Довезу, — только и сказал он.
Дорога тут была одна, Лариса даже не успела сказать ни слова, просто исполнила то, что ей сказали.
— Больше никогда, слышите, — и Николай повернулся к Ларисе, мускулы на его лице заиграли, он сжал зубы, — никогда, — повысил тон Фёдоров, — не ходите по этой дороге. Это улица небезопасна даже днём!
Лариса отвернулась в окно и посмотрела на дома. Дома как дома. Раньше она всегда ездила на автобусе с пересадкой, но после рождения ребёнка пришлось переехать, и теперь добираться на работу было удобно только на электричке.
— Хорошо, — ответила Лариса, — спасибо, что сообщили и... довезли.
— Не за что, у вас случайно нет знакомой, которая уколы делает, не бесплатно, конечно.
— Я могу, — Лариса повернулась к Николаю, понимая, что уколы всего скорее нужны его жене.
— Вы? — удивился Николай, — хрупкая Лариса никак не ассоциировалась у него с медицинским халатом.
— Мать болела, я ей сама ставила уколы, вы не беспокойтесь, опыт у меня почти десять лет. Я всему дому уколы ставила, когда нужно было, никому не отказывала, кто просил. Мне не трудно, и если денег ...
— Деньги есть. Я знаю расценки.
— Смотрите сами, — пожала плечами Лариса.
В квартире Фёдоровых было сумрачно. В комнате были чуть задёрнуты шторы, на кухне огромный тополь закрывал половину окна.
— Мариночка, это я. Уколы теперь будет ставить ...
— Лариса, — добавила негромко женщина и прошла в комнату.
На специальной медицинской кровати для больных лежала бледная, совсем крошечная женщина. Глаза её были приоткрыты и пусты.
Николай подошёл к ней и погладил по голове. Женщина отреагировала.
Мужчина достал коробочки со всем необходимым, подал Ларисе назначения, подождав, когда она помоет и вытрет руки.
— Вот, — протянул он препарат.
Лариса взяла бумагу и принялась читать. На диагнозе Лариса оторвала взгляд с бумаги и посмотрела на Николая, тот смотрел в окно.
Провожая Ларису, Николай вышел с ней во двор и сказал, что довезёт, чтобы она успела на электричку.
— А кто ухаживает за вашей женой пока вас нет?
— Её мать. Но так как у нас с ней разные взгляды на лечение, то она уходит пока я не вернулся с работы. Знаете, я хотел научиться ставить уколы, но после двух неудачных попыток бросил даже пытаться, испугался. Мне проще заплатить.
— Понимаю, это нормально, не беспокойтесь. Я видела много лежачих больных и вижу, что у вашей жены самый должный уход.
— Да. Я стараюсь, массаж сам делаю.
— Вы молодец, — сказала Лариса, перед тем, как захлопнуть дверцу автомобиля, когда Фёдоров довёз её.
— В чём? — спросил он.
— Что не оставили её.
— Я военный, а военные раненых на боле боя не бросают, — сказал Николай.
Всю дорогу домой Лариса много думала. О Николае, его жене, о том, что он сказал. Она понимала, что он чувствует, как тяжело всё это даётся, вновь переживая всё, что было в её судьбе.
Лариса два месяца уже помогала Николаю. Он довозил её к себе домой, потом увозил на электричку.
Однажды, когда Николай вышел на кухню, Марина потянула Ларису за рукав и сказала:
— Не бросай его, он хороший. Тебя ему Бог послал.
— Марина...
— Ты знаешь, что мне месяц остался, и я знаю. А он о тебе всё время говорит, значит, нравишься Николаю.
Лариса всю дорогу до электрички молчала, Николай же всё время говорил. За последнее время он, действительно, ожил, особенно после того, как Лариса сказала, что живёт без мужа, с ребёнком.
Ничего в этом мужчине её не отталкивало, он даже нравился ей, но воспринимать Николая, как новую любовь, Лариса не могла. На данный момент ей в голову и не приходила такая мысль. Слишком подло.
***
Через два месяца случилось то, чего все опасались и ждали. Николай не вышел на работу, не отвечал на телефонные звонки и Лариса после окончания рабочего дня пошла к нему сама.
Дверь была открыта. На кухне был слышен разговор мужчины и женщины. Мать Марины о чём-то говорила, даже утверждала.
— Здравствуйте, — Лариса постучала по приоткрытой двери.
— Нам не нужны никакие услуги, — нервно сказала мать Марины и быстро прошла в коридор.
— Это Лариса, пусть войдёт, — перебил Николай. -Утром, — тихо сказал Николай и опустил глаза.
Лариса попыталась тронуть его руку, но Николай не дал.
— О! Ещё тело не остыло! Они милуются! — крикнула мать Марины и, посмотрев на Ларису, выскочила на площадку, громко хлопнув дверью.
— Не обращай внимания, она всегда была против меня.
— Нужна помощь?
— Нет, Ларис, спасибо. Я уже везде договорился. Давай довезу до электрички, опоздаешь.
— Можно проститься?
— Её уже увезли, в среду прощаемся, — сказал Николай и глубоко вздохнул.
Лариса вспоминала свои ощущения и что чувствовала:
— А хочешь, поедем ко мне, отец будет раз, ему мужских разговоров не хватает? — вдруг спросила Лариса, — что тебе делать в пустой квартире?
Через год Николай сделал Ларисе предложение. И она согласилась. И часто потом говорила, что мужа ей послал Бог. Боль сплотила, соединила два сердца, создав новую семью.
