Людмила отперла входную дверь и чуть не столкнулась с няней.
— ой, извините, Вера Ивановна, я не поздно? Как дела?, — тихо спросила Людмила.
— все хорошо, Людочка, не волнуйтесь, — Вера Ивановна стала собираться
— спасибо вам большое, в выходные не надо приходить, а в понедельник утром, как всегда, — улыбнулась Людмила, — только я хотела Вас попросить, если можно, нас с мужем в понедельник в гости пригласили, вы сможете задержаться? Или остаться переночевать?
— Людочка, не волнуйтесь, конечно смогу, — положила ей руку на плечо, словно для убедительности, Вера Ивановна, — ну, я побежала? А то я пораньше договорилась...
— да, да, Вера Ивановна, всего вам доброго, до понедельника, — и Людмила закрыла за няней дверь.
— мамочка пришла, — тонкий, звенящий от радости голосок поприветствовал Людмилу, — мамочка, я так ждала тебя, ты долго не приходила!
— я была на работе, моя милая, и сразу же поспешила к тебе, — голос Людмилы дрогнул от нежности.
— а что ты мне купила? Ты купила мне это, такое вкусное? Купила?, — голосок зазвенел тревожно, с опасением- вдруг не купила?
— мороженое?, — улыбнулась Людмила, — конечно купила, но только после ужина.
— купила, купила, — тонкий голосок опять зазвенел от счастливого предвкушения.
— а как ты себя вела, что вы делали с няней?, — Людмила разбирала сумки с продуктами и попутно задавала будничные вопросы.
Она выпрямилась и задумчиво посмотрела на себя в зеркало.
Из зеркального мира на нее смотрела симпатичная женщина с русыми волосами. Говорят, она очень похожа на свою бабушку, умершую ещё до ее рождения.
На старых фотографиях ее бабушка была очень красива.
Людмила поправила волосы и устало улыбнулась своему отражению...
— да, я слушалась няню, я вела себя очень хорошо и няня даже давала мне конфеты после обеда! Я молодец, мамочка? Да? Ну скажи, что я молодец!
— молодец, конечно молодец, — ласково ответила Людмила.
— мамочка, а почему ты перестала называть меня Ирусей? Ты за что-то рассердилась на меня? Скажи, рассердилась? Мамочка? Скажи, за что? Я больше не буду тебя огорчать, только скажи!, — требовал тонкий, слабый голосок.
Людмила незаметно смахнула навернувшиеся слезы и улыбнулась:
— ну что ты, Ирусечка, милая моя, разве я могу на тебя сердиться? Что ты такое придумала? Давай лучше мыть руки и будем ужинать. А потом ...
— мороженое!, — перебил ее радостный, опять полный счастья голосок, — мамочка, спасибо, что ты купила мороженое!
— на здоровье, моя Ирусечка, — Людмила с нежностью смотрела на диванчик на котором полусидела — полулежала худенькая, маленькая старушка с синими детскими глазами, ее, Людмилина, очень старенькая мама.
Худеньким ручками она прижимала к себе любимую старинную тряпичную куклу с фарфоровым лицом, с которой теперь она никогда не расставалась.
— отдай ее в дом престарелых, она же все равно ничего не соображает, ты тратишь свою жизнь ни на что, выбрасываешь время в пустоту! В этом нет никакого смысла, — советовали Людмиле ее знакомые, — В доме престарелых хороший уход, рядом медперсонал, а ты будешь ее навещать. Хотя, даже и в этом нет смысла. Она же все равно тебя не узнает! Считает тебя своей мамочкой, то есть твоей бабкой, и ничего, кроме своего детства, не помнит!
Людмила, ну к чему тебе это?
« К чему мне это?» — мысленно повторила чужие слова Людмила, — « разве это возможно кому-либо объяснить?
А может это так ее уставшая от жизни душа прячется от страха перед уходящим от нее миром.
Как же я могу отнять у нас с ней нашу жизнь вместе, жизнь, в которой мы так любим друг друга? Да ни за что на свете! Пусть она счастливо проживет этот кусочек оставшейся ей жизни, в том мире, где она опять маленькая девочка Ируся, а рядом с ней — я — и хоть я и ее дочка Людмила, но пусть она так и думает, что это — ее любящая мама, моя бабушка, на которую я так сильно похожа.
Я не хочу это разрушать!»
— мамочка!, — прервал ее мысли тонкий голосок, — а ты завтра уйдешь на работу?
— нет, Ируся, завтра выходной, я испеку пирожки и мы почитаем.
— спасибо, мамочка, ты такая добрая, — тонкий голос был полон любви и счастья, — я так тебя люблю.
— и я очень тебя люблю, Ирусечка, — прошептала Людмила, вспомнив все, что знала о детстве и жизни своей мамы, ее прежние рассказы и ее старые фотографии, с которых улыбалась всем маленькая, а потом юная Ирусечка, — я тоже очень тебя люблю!
Ируся ушла совсем тихо, через два месяца, она просто заснула со счастливой улыбкой на лице.
Худенькими руками, обтянутыми тонкой, морщинистой кожей, она сжимала свою старинную тряпичную куклу.
Рядом с ней были разбросаны фотографии из ее старого альбома.
Жизнь имеет значение
