— Слышали, приезжий опять свою жену побил. А она ходит и, как ни в чем не бывало, улыбается, — тетка Вера говорила громким полушепотом, чтобы все посетители магазина были в курсе событий, и не нужно было, потом несколько раз пересказывать.
— Говорят, он ее наручниками к батарее пристегивает и голодом морит, — вставил свое слово Степан, в нетерпении ожидая очереди на кассе. В руках у него было пол литра живительной влаги и поэтому настроение мужика казалось приподнятым.
— А в городе, говорят, он ее в специальной клетке держал, словно животное. И все ему с рук сходило, потому что всех купил.
— Непонятно только, зачем они в наши края приехали? — зашептались остальные посетители местного супермаркета.
— Вот, попомните мои слова, убьет этот приезжий свою жену и в наших болотах схоронит. За этим и приехал, — тетка Вера закивала головой, давая понять, что ее предположение совершенно верное.
Стоя в конце очереди и слушая бредни деревенских жителей, я снисходительно улыбался. С самого детства я каждое лето проводил в этой деревне. Знал каждого жителя не только в лицо, но и все что с ними связано. Кто чем живет, у кого какая страсть, привычки и так далее. Кто кого недолюбливает, а кто к кому испытывает тайную привязанность.
В деревне Елисеевка проживает моя бабушка. Проживает не одна, а на пару со своим отцом, то есть моим прадедом Елисеем Ивановичем. В этом году прадеду исполнялось 99 лет, и он твердо решил не уходить из жизни, не достигнув 100 летнего юбилея.
«Дед, а всех людей в деревне звали Елисеями?», — интересовался я, пока был маленький. Мне казалось, это вполне логично, раз деревня и дед зовутся одинаково. Дед на это заявлял, что он в деревне главный, поэтому в честь него селение так и назвали. Я чувствовал подвох, но самое обидное, что уточнить эту информацию было не у кого. Дед все же был в деревне старше всех.
Ежегодно свой отпуск я проводил здесь в деревне. Друзья и коллеги, околесившие весь мир, с целью омочить свои конечности во всех известных морях и океанах земного шара, смотрели на меня, как на умалишенного. Кормить жирных комаров, слушая их же синхронный писк, коллеги считали фактически проявлением героизма и думали, что я жертвую собой исключительно ради посещения родственников. Почти столетний мой предок все же вызывал всеобщее восхищение и, чего греха таить, зависть. Народ считал, что его долголетие непременно передается по наследству, а ближайшим наследником мужского пола был я.
Я же особо не распространялся о том, что помимо родственников, деревня привлекает меня сама по себе. Куда больше, кстати, чем поедание экзотического фрукта на берегу чужеземного водоема. Да еще и под косыми взглядами местных обитателей, которым для того, чтобы мое тело возлежало тут, приходится работать круглые сутки.
Я люблю деревню! Здесь даже летний зной какой-то особенный. Звонкий, как крик журавлей в поднебесье и пряный, как запах скошенной травы. Только в деревне я отдыхаю по-настоящему. Даже если в это время я как раз занимаюсь покосом этой травы. Или пашу землю, или поливаю огромную площадь, не пойми для кого посаженой картошки. Такой отдых мне нравится больше всего, что уж тут поделаешь. О вкусах же не спорят.
Семейная пара, которая стала предметом обсуждения в магазине сегодня днем, приехала в село в прошлом году. За несколько месяцев до этого ими был куплен заброшенный участок, на котором в скором времени вырос дворец. Ну как дворец. Обычный двухэтажный коттедж современного вида, но жителям деревни строение казалось просто шикарным, и называли они его не иначе как вилла.
Так вот. Хозяин виллы Иван, изначально не вызвал уважения ни у кого. Ни с мужиками выпить, ни денег им занять он не желал. Но это еще полбеды. Мужчина был заносчив и считал, что местные ему не ровня. В деревне же испокон веков, еще после отмены крепостного права, все были равны. Не то что бы совершенно одинаковые, но выскочек тут не любили.
Жена его Валентина оставалась для всех загадкой. Она не казалась напыщенной индюшкой, напротив, была словно серая мышка. И голос у нее был тихий, словно шелестящий. Она так же как муж не вела ни с кем разговоров, да и вообще, фактически не покидала свое жилище. Продукты семья закупала в городе, так что жизнь их была покрыта тайной. А тайное всегда вызывает интерес и обрастает сплетнями.
Я до сих пор еще ни разу не встречался с приезжей парой. Поэтому, когда, как раз во время ее обсуждения, в местном супермаркете, появилась сама Валентина, открыл рот от изумления. Удивляться мне было чему. Так как молодая женщина была мне знакома. И не просто знакома, она была моей первой любовью. Звали ее, между прочим, вовсе не Валентина, а Наталья. Наталья Иванова студентка медицинского университета, лучшая на курсе, дочь профессора и просто красавица, наконец. По инерции, я спрятался за спины, замерших от неожиданности граждан поселка и стал наблюдать за происходящим. Сбежать я не мог. Так как пришлось бы пройти рядом с ней.
— Добрый день, — поздоровалась Валентина, голосом моей Наташи.
— Здравствуйте, — хором протянули жители поселка. Все они улыбались так, будто были страшно рады видеть женщину и не злословили на ее счет секунду назад.
Наташа, ибо я не мог ошибиться, и это была она, взяла с полки соль и прошла к кассе. Толпа расступилась, беспрекословно пропуская ее вперед. Кассир пробила покупку, и девушка медленно направилась к выходу.
— До свидания, — одарила она присутствующих фирменной улыбкой, той самой от которой у меня дрожали колени, и закипала молодая кровь.
Как только за ней закрылась дверь, люди выдохнули.
— Что-то не заметно, что муж ее вчера обидел, — засмеялся Степан и протиснулся к кассе. Пол литра в его руках нагревалось, и мужик торопился употребить жидкость по назначению.
— Такие монстры, как этот Иван умеют бить, не оставляя следов, — вздохнула Нина, к которой самой муж иногда применял «воспитательные» меры.
Кто-то возразил ей, кто-то согласился, но я больше не слушал их разговоры. Пулей вылетел из магазина, забыв даже, зачем приходил, и помчался домой.
— Дед, ну-ка расскажи мне про этих приезжих, — я подскочил к прадеду, словно ошпаренный.
— Наконец-то, дошло, — проворчал старик.
— Что дошло? — не понял я.
— Я как увидел эту приезжую, сразу узнал в ней твою Наташку. Память у меня хорошая, хвала небесам. Вот я и уговаривал тебя приехать и во всем разобраться.
— Чего меня уговаривать? Будто я сам бы не приехал!
— Кто тебя знает? Вдруг бы решил, что тебе заграничные закаты, милее родных.
— Да как же ты признал в ней Наташку, если ты ее ни разу не видел?
— Не видел, — передразнил дед. — А кто фотками передо мной размахивал? Говорил, смотри какая красивая у меня невеста!
Прадед помолчал, продолжая ковырять ножом по деревяшке. Наш долгожитель вот уже почти девяносто лет снабжал жителей деревни резными деревянными изделиями. Этим ремеслом он овладел еще, будучи ребенком и во всей округе не было ему равных мастеров. Поколения сменялись, а дедовы поделки оставались все так же востребованы. За ними даже из столицы люди приезжали, не говоря уж о нашей области.
— А еще я узнал этого Ивана, — сказал дед, сплюнув на землю, — этого так и зовут, он себе имя не менял.
Дед бросил на меня внимательный взгляд, как бы подтверждая мои догадки.
— Иван Бессонов?
— Он самый.
— Как же так? Почему они вместе и зачем приехали сюда?
— Вот ты и разбирайся во всем, а мне некогда, — дед ворчливо отвернулся, но потом бросил через плечо, — но, если что обращайся, конечно, у меня смекалка еще ого-го-го!
Я еще немного постоял, наблюдая, как прадед ловко орудует ножом, а потом пошел в сарай. Бабушка второй день просила «причесать» газон, как она выражается, так что я решил совместить полезное с приятным. Врубил музыку в наушники и завел косилку.
Когда я впервые встретил Наташу, я был начинающим хирургом. Только-только учился держать в руках скальпель, так чтобы он не трясся, как осиновый лист. Наташа училась в том же заведении, которое я только что окончил, но раньше я ее почему-то не встречал.
Она в числе прочих проходила практику в больнице, и у нас случился бурный роман. Все произошло мгновенно. Любовь до неба. Счастье до края земли. Мы были, как два крыла, как две кружки из чайной пары. Мыслили одинаково, любили одно и то же. Ни разу не поссорились даже.
Я уже планировал сделать Наташе предложение, даже бегал по ювелирным магазинам в поисках кольца, достойного моей невесты. Но как-то раз мы отдыхали в компании моих друзей и я случайно стал свидетелем одного разговора.
— Бедный, Мишка, не догадывается ни о чем, — произнес Иван Бессонов, один из моих многочисленных приятелей. Мы с Иваном не то чтобы были друзьями, просто часто отдыхали в одной компании.
— О чем ты? — спросил его Саня Слободин.
— Профессорская дочка замуж собирается и вовсе не за Мишаню.
— Как это?
— Папаша ей уже подобрал достойного кандидата. Богатого и успешного, не то, что наш Мишка.
— Да ну, — не поверил Саня, — Наташка не станет слушать родителя. Сейчас не те времена. У них с Мишкой любовь до гроба.
— Любовью сыт не будешь, а времена всегда одинаковые. Девушки любят комфорт, а у Мишки какое будущее? Прозябать в городской больнице, оперируя простых граждан?
Я постарался не обращать внимания на предположения Ивана, пусть себе болтает. Но нехорошее предчувствие, словно опухоль засело внутри меня. Я стал подмечать в своей девушке некую склонность к роскоши. Каждое ее желание, там купить новую шляпку, или помаду, или даже три порции шоколадного мороженого, казались мне признаком избалованности и претенциозности. А если я, к примеру, завтра обеднею, или в стране снова произойдет очередной кризис? Если я не смогу купить ей эту помаду? Тогда она уйдет от меня к более успешному и соответствующему папиным требованиям жениху. И я останусь ни с чем? Вернее, на пару с разбитым сердцем. Так зачем тянуть? Не лучше ли сразу порвать эту нить, пока она не превратилась в удавку и не заставила меня задыхаться от боли?
— Мишка, мы идем завтра на концерт! Мне подруга обещала билеты достать, — сообщила радостным голосом Наташа.
— За день до концерта цена билета наверно равняется стоимости полета на луну? — проворчал я. До зарплаты оставалось не так много денег, и я боялся узнать цену на эти билеты.
— Ну да, немного дороже, но это моя любимая группа!
— Может быть, тогда сходишь без меня, с подругой?
— Но, я хочу с тобой!
— Ладно, — согласился я, потратив на билеты почти все деньги. Я любил Наташу и готов был ради нее на все. Вот если бы она попросила купить ей, к примеру, луну, я бы продал свою почку и ничуть не жалел об этом. Но именно это и пугало меня. То, что я окажусь не в состоянии обеспечить тот уровень жизни, который ей будет нужен, и она меня бросит. Все! Это все, чего я боялся.
В наушниках заиграла та самая группа, на концерте которой и произошел наш разрыв. Певец старательно вытягивал ноты, пытаясь донести до любимой свои чувства, и я со злостью скинул наушники. На глазах неожиданно выступили слезы.
— Еще этого мне не хватало. Стареющий, сентиментальный придурок!», — выругался я вслух.
— Любви все возрасты покорны, — донеслось из-за угла дома, — вот я десяток лет назад так в одну продавщицу влюбился, мочи нет! Жаль только она была сильно меня моложе, а то заслал бы к девке сватов.
«Ну и слух у этого пожилого ловеласа», — подумал я, надевая обратно наушники.
Итак, тот концерт стал для наших отношений роковым. Сцепились мы из-за какой-то мелочи. Вроде несогласия об интерпретации какой-то фразы из песни. Что, кстати, тоже произошло между нами впервые, обычно наши мнения во всем сходились. Искра разгорелась в пламя. Мы наговорили друг другу кучу какого-то бреда. Я назвал ее избалованной принцессой голубых кровей, она меня жадным Скруджем и мы разошлись в разные стороны. Первое время было очень больно. Будто из груди вырвали огромный кусок чего-то своего, до боли родного. Но я старался напоминать себе, что так нужно. Потом было бы еще больнее. Чаще вспоминал слова Ивана Бессонова и погружался в работу, прячась в ней с головой. Наверное, именно эти прятки и помогли мне стать неплохим хирургом. По крайней мере, скальпель больше не дрожал в моих руках, а будто сросся с ладонью.
Пока я вспоминал все это, то выкосил не только территорию возле нашего дома, но и соседскую. И ладно, дядя Митя поворчит вначале, но все равно дело хорошее, стареет сосед, тяжело ему с косилкой бегать. Это только мой прадед, в честь которого, будто бы названа деревня Елисеевка, никогда не стареет.
Первой моей мыслью было — а не пойти ли мне в дом к бывшим друзьям и не спросить напрямую, чего это они сюда приперлись и что за маскарад тут устроили? Но, немного поразмыслив, я не стал этого делать. Интуитивно почувствовал, что могу как-то навредить Наташе. Я вспомнил все эти разговоры в магазине о том, что муж якобы бьет Наташу, и сердце мое сжалось от щемящей нежности. «Не забыл! Ничего ты не забыл!», — признался я сам себе.
Тут рядом со мной опять оказался дед и, отведя меня в сторону, зашептал:
— Давай, я схожу к Наташке. Будто предложу купить у меня эксклюзивные резные вещи. Подозрений это не вызовет, маркетинг в нашей стране дело теперь почетное, все кому не лень спекулянты в законе, — прадед захихикал своей шутке.
— И что ты ей скажешь? Что ты разгадал ее тайну и знаешь, что ее зовут иначе?
Дед посмотрел на меня, как на умалишенного.
— Нет, конечно. Просто передам от тебя записку.
— Детский сад, какой-то, — я покачал головой и отправился искать кусочек бумаги. Скоро в нашем мире обычной бумаги уже днем с огнем не сыщешь. Вся переписка онлайн. А, как простите, будут жить бедные влюбленные? Вместо листка с долгожданными строчками омывать слезами планшет или экран телефона. Не то это, ребята. Совсем не то.
Прадед посоветовал предложить Наташе встретиться у реки, и я скрепя сердце написал в записке об этом. Чувствовал я себя при этом, точно школьник, планирующий пробраться в кабинет директора. Руки мои дрожали и лоб вспотел.
Взяв из моих рук записку и прихватив парочку своих работ, дед удалился. Походка его совершенно не выдавала возраста, со спины он вовсе выглядел лет на пятьдесят. Я стал задумываться, а не выпил ли прадед какого-нибудь эликсира бессмертия? С него станется, вообще-то. Надо будет, кстати, спросить у него об этом, может быть, поделится?
Через полчаса дед вернулся и сколько бы я его не пытал, как все прошло, он твердил лишь одно. Что записку мою передал лично в руки. Все что мне оставалось ждать вечера, а потом вышагивать вдоль берега реки, в условленном месте.
Наташа пришла, как только стемнело. Подошла ко мне вплотную, обвила руками и заплакала, уткнувшись в плечо. Вот тут со мной произошел настоящий скачок во времени. Я точно снова стал по уши влюбленным молодым начинающим хирургом. У меня даже будто спина перестала болеть, и волосы снова отросли до плеч. И тогда я осмелился поцеловать Наташу долгим жадным поцелуем. А что? Это же не я настоящий целуюсь на берегу реки с замужней дамой, а тот молодой, я глупыми мечтами в голове.
— Я знала, что ты меня найдешь, — сказала Наташа, — поэтому и уговорила его купить дом именно в этой деревне.
— Ты хотела нашей встречи?
Наташа помолчала.
— Хотела и страшилась одновременно. Ты для меня слишком дорогое воспоминание, чтобы подвергать тебя опасности.
— Какой опасности? — не понял я.
Наташа ответила не сразу. Долго смотрела в темнеющее небо, а потом вздохнула.
— Миша, если я расскажу тебе о том, как сложилась моя жизнь, после нашего расставания, обещаешь ли ты быть благоразумным и не предпринимать никаких поспешных действий?
— Постараюсь, — выдавил я, припоминая все те ужасы, о которых судачили люди. Если все это окажется правдой и ее, так называемый муж, совершал подобные действия в отношении Наташи, то, какое уж тут благоразумие?
— Тогда завтра в это же время я снова приду сюда.
Наташа скрылась в темных зарослях, и я даже не успел ничего ей сказать. Сказать о том, что безумно счастлив ее видеть и еще что-то такое, глубокое, невысказанное, заключенное в моем сердце.
Целые сутки я не спал. Считал часы и минуты. Пришел в условленное место задолго до назначенного времени и весь извелся, гадая, придет она, или нет. Наташа появилась так же беззвучно. Снова последовали объятия и поцелуй, уже более спокойный и нежный. Потом мы прошли вдоль берега и когда последние деревенские дома скрылись из виду, Наташа начала свой рассказ.
— После той нашей ссоры я долгое время пребывала между небом и землей, никак не могла научиться жить заново. Ждала, что это все закончится, и ты снова будешь рядом. Но рядом оказался Иван. Он как-то неожиданно подставил свое плечо, и я не сразу поняла, что это не опора, а ловушка. Иван стал частым гостем в нашем доме, втесался в доверие к отцу. И вот уже все вокруг твердят мне, что Иван будет превосходным мужем.
Я находилась в таком безвольном состоянии, что мне было все равно, что со мной произойдет дальше. Так я и вышла замуж, а очнулась, только после того как Иван впервые ударил меня. Мы только что вернулись с какой-то вечеринки и муж заявил, что я вела себя непристойно. Разговаривала с кем-то из гостей мужского пола, улыбалась ему и держалась за рукав его пиджака. О ком он говорил, я так и не поняла, но боль была адская. Я даже не знала, что бывает так больно.
Вполне естественно, что на следующий день мои чемоданы были упакованы, и я собиралась покинуть свою неудавшуюся семейную жизнь. Настроение было приподнятым, я будто очнулась от долгого сна. Перед глазами стояло твое лицо, и я мечтала, как только получу развод, попытаюсь помириться с тобой. Моя гордость умерла, хотелось только одного, скорее вернуть свое счастье.
Но не тут-то было. Увидев мои сборы, Иван запер входную дверь и силой отнял у меня ключи.
— Ты болен? — спросила я. — Разве не понимаешь, что я все равно уйду, а у тебя могут быть неприятности?
— Если ты переступишь порог этого дома, неприятности будут у твоего отца.
Иван достал какие-то документы и бросил их на стол.
— Это копии. Можешь пока ознакомиться.
Он вышел из комнаты, а я стала перебирать разбросанные бумаги. Из этих документов следовало, что мой отец убил человека. Не по случайности или врачебной ошибке, а именно намеренно лишил жизни. Вначале расследование вел следователь, и им было получено признание отца. А потом дело каким-то образом передали одному из папиных приятелей, дяде Сереже. Расследование пошло по другому пути, и документ о признании вины моим отцом там больше не числился.
С тех пор Иван шантажировал меня при помощи этих бумаг. Я не могла рассказать все отцу. Папа постоянно болел, а потом у него обнаружили рак. Я уверена, у отца были объяснения тому, что произошло когда-то, но я не хотела мучить его своими расспросами.
Много раз я пыталась выбраться из своей клетки, выкрасть компромат на отца. Запугать в ответ Ивана тем, что однажды сниму следы его побоев, и его уволят с ответственной должности. Но он просто страшный человек и я как кролик перед удавом, ничего не могу сделать против него. Мне страшно за себя, за отца и даже за тебя, потому что я втянула тебя во все это.
— Если бы ты решилась связаться со мной ранее, можно было бы избежать многих мучений.
— Ты не знаешь Ивана. Он с самого начала предполагал, что я пойду жаловаться к тебе. И тогда он сказал, что как только я встречусь с тобой, он найдет способ лишить тебя работы, а если постараться, то и жизни.
— Мания величия у него что ли? — вздохнул я. — Психиатра он посещает, не в курсе? — я пытался шутить, потому что иначе, уже бежал бы в сторону виллы с вилами наперевес.
«Убью, гада!», — про себя подумал я, начиная понимать, что мы с Наташей стали пешками в его игре и наш разрыв он тоже спровоцировал, сыграв на нашем социальном отличии.
Мне не хотелось отпускать Наташу в ее жизнь, но она утверждала, что не стоит ворошить осиное гнездо. В последнее время Иван почти успокоился, подумал, что в такой глуши жена от него уже никуда не денется.
А вот дом в Елисеевке они купили не случайно. Наташа знала, что я каждое лето езжу сюда и надеялась, что рано или поздно я все узнаю.
— А почему имя у тебя другое? — спросил я, прежде чем она ушла.
— Так звали его маму, которая умерла, когда Иван был маленький. Вначале он просто иногда оговаривался и называл меня этим именем, а потом стал звать так на постоянной основе и незнакомым людям представлял, как Валентину.
Диагноз был понятен. Непонятно только было, как таких держат в органах? Ибо Иван работал именно там. Отсюда и его уверенность в собственной неуязвимости. Но, Наташа? Умная, любознательная девчонка! Как можно было так ее запугать? Хотя, наверное, на любого человека найдутся рычаги давления, если их хорошенько поискать. Наташа вот любила своего папу и не могла причинить ему вред, пожертвовав ради его спокойствия своей жизнью.
Я, конечно, хотя и обещал Наташе не предпринимать поспешных действий, жаждал приступить к решению проблемы немедленно. Интересовался у прадеда, где в деревне можно раздобыть винтовку. Но, мой мудрый прадед, когда я поведал ему всю историю, сказал:
— Э, нет! Тут нужно действовать его же методами.
— Это как?
— Найти его слабые стороны и направить удар туда.
Гений, а не старик! Он же еще и эти самые слабые места Ивана подсказал.
Через два дня жену у Ивана украли. Даже не так. Она сбежала с любовником из деревенских, о чем сообщила супругу в записке, оставленной на столе. Иван, окончательно спятив от ревности, метался по деревне, в поисках следов сбежавшей парочки. Вел он себя при этом как настоящий безумец и деревенские жители сняли немало видео роликов с его участием. Что-что, а бесплатное шоу в деревне любят. Когда еще доведется увидеть, как богатый хозяин виллы матерится с пеной у рта, грозясь убить каждого представителя мужского пола и сжечь деревню дотла.
Когда Иван добрался до дома моего прадеда, он был уже на грани, а увидев меня, и вовсе вышел из себя. Он бросился на меня с кулаками, и я с радостью принял бой. Мой пыл был не меньше, чем его. Перед глазами стояли картинки того, как рука соперника ударяет самого родного моего человека. Мою единственную любовь. Хрупкую и нежную. Я скрежетал зубами, думая об этом, но нам не удалось довести драку до конца, потому что подоспел отряд полицейских, вызванных напуганными жителями деревни.
После этого случая вокруг Елисеевки еще долгое время не утихали слухи, а Ивана Бесонова в округе называли не иначе, как Елисеевский дурак.
Насколько мне известно, Иван, отбыв срок на принудительном лечении, уехал куда-то на север страны. Я не верю, что он излечился и оставил свои наклонности, так что нахожусь в постоянной готовности отразить удар и защитить свою семью.
Кстати, отец Наташи оказался вовсе не виновен в убийстве человека. Его признания были написаны под давлением следователя, имевшего на профессора зуб. Вроде бы тому нравилась молодая жена профессора. Жажда чужого не просто так является пороком, она изъедает человека изнутри и делает его пустотелым. А уж если эта жажда надолго засядет в голове, то ежу понятно, что тогда с этой головой происходит.
Через год на столетний юбилей прадеда мы с Наташей преподнесли ему свой собственный подарок.
— Скоро станешь прапрадедом, — шепнул я ему на ухо.
Прадед расплылся в улыбке и на его глазах даже что-то блеснуло.
— Дождался, наконец! — со вздохом проговорил он, — теперь нужно еще лет пять пожить. Кто ж ребенка уму разуму научит?
Автор Светлана Юферева
