Тимка проснулся от урчания в животе. Хотелось есть. Очень... Мальчишка вспомнил, как мамка когда-то пекла хлебушек... Отрежет ломоть, а он ещё тепленький, ароматный, с хрустящей корочкой. Какой же он был вкусный!
Наверное, вкуснее того хлебушка и на всём белом свете ничего не сыщешь... Вот бы сейчас кусочек, да с наваристыми мамкиными щами... Тимоша тяжело вздохнул, сглотнул набежавшую от таких воспоминаний слюну и спустился с печки...
Есть было почти нечего... А с тех пор, как в село вошли немцы, стало и вовсе худо. Выгребли, окаянные, все запасы, которые ещё папка делал, уходя на фронт. Тимке вспомнились его сильные, натруженные руки, добродушное лицо с ласковыми голубыми глазами. Как он уходя, крепко прижал его к себе и подняв высоко к потолку, произнес:
«Ты теперь, Тимофей, за главного. Один мужчина в доме... Береги Марусю и маму».
Скорей бы всех фашистов побили и папка вернулся домой... Плохо без папки... А тут ещё и мамка заболела. Поначалу ещё ничего, крепилась... А вчера совсем слегла...
Мальчик подошел к матери и потрогав её лоб, одёрнул руку. Он был очень горячий, хотя в избе было холодно. Мама, почувствовав его прикосновение, заметалась в бреду...
Тимка попытался напоить её, но та не реагировала... На глаза навернулись слёзы. Но мальчишка сдержался. Надо было действовать. Ведь он уже большой, ему уже девять... Потом взял тряпицу, и намочив её, положил мамке на лоб. Лекарств никаких не было, да и где их взять...
Печка затухла. Тимка вышел в сени, набрав немного щепок для растопки, сунул их в печку, и попытался разжечь. Ничего не выходило. Подумал. Вспомнил, как мамка ещё открывала заслонку и поддувало, клала под дровишки бумагу. Открыл, сунул под дрова старую газетку, смял её, попытался еще раз. Разгорелось... В печке загудело, потянуло теплом... Захныкала маленькая Маруся. Тимка снял её с печки, опустил на пол. Та снова захныкала.
— Тима, ням-ням, кусить касю...
— Не ной. Сейчас дам...Чего куксишься...
Мальчонка деловито вышел в сени, где в мешке на полке лежали десять картофелин, пара луковиц да немного репы. Вот и вся их еда. Остальные полки были пусты... Немного потоптавшись перед припасами, он взял три картофелины. Надо экономить.
Подкинув дровишек в печь, Тима поставил кастрюлю с картошкой вариться.
Маруся снова захныкала.
— Ну чего ты, погоди немного, скоро будет тебе ням-ням...
Когда картошка была готова, Тимка разделил её на троих.
Маруся, едва дождавшись, когда Тима очистит картошку, жадно начала её есть. Быстро закончив она вопросительно посмотрела на брата.
— Исё касю.
— Нету исё тебе. Это мамке. Проснётся – поест.
— Исё...
— Ну ладно, на...
Он разломил свою картофелину и дал половину сестре...
Вечером прибежала соседка.
— Ну как вы тут.
— Да вот...
Она взглянула на лежащую женщину и вздохнула.
— Сейчас приду.
Через полчаса она принесла две лепёшки из муки и картофельных очисток и крепкий отвар из каких-то трав...
— Нате-ка, поешьте, ребяты... Поля, Полюшка очнись. Она потрясла больную женщину за плечо.
Та открыла глаза.
— Выпей вот. Полегчает...
Сделав несколько глотков, она опять их сомкнула.
— Ладно, побегу я, Тимош, утром зайду...
— Спасибо, теть Лида...
-Не за что... На глазах женщины выступили слёзы.
Ни утром, ни на следующий день она уже не пришла... Тимка продолжал вливать матери настой тети Лиды. Сварил ещё картошки. Запасы кончались, а голод не проходил... Живот урчал и требовал пищи...
Мама открыла глаза. Тяжело, со свистом дыша тихо прошептала :
« Тимоша, ты прости меня, сына »...
— Мам, я к теть Лиде схожу...
Утерев рукавом выступающие слёзы, мальчишка оделся и вышел во двор. Свежий, морозный воздух вскружил голову. Он постоял немного и двинулся в сторону дома соседки. Дверь была открыта настежь. Войдя он обнаружил,что там никого нет, в избе было холодно, как на улице. Вдруг раздался шорох. Из под кровати вылезла заплаканная, дрожащая Танюшка, пятилетняя дочка тети Лиды...
— Тань, ты чего здесь одна?
— Маму немцы увели...
Пойдём. Он взял её за руку и отвёл к себе домой.
— Побудь тут пока...И вышел на улицу вновь.
Вдалеке он увидел людей, стоящих у дома старосты деда Михея. Надеясь найти хоть какую-то помощь двинулся вперёд. Толпа женщин и стариков стояла у телеги, тихо переговаривались. В телеге сидел жирный, красномордый полицай Степан Сезов. В руке он держал автомат. Он был один.
Немцы уже уехали в комендатуру, приказав доставить арестованную полицаю и старосте. Михей не спешил выходить. А в телеге лежала женщина. Руки и ноги её были связаны. Она была без верхней одежды, лицо её было разбито, но Тимка узнал её. Он вскрикнул. Это была тетя Лида. Одна старушка тихо проговорила : « Степан, куда вы её, отпустили бы, дитё у ней ».
— А нечего было с партизанами якшаться...
— И чего с ней таперича?
— Ниче... Повесят... А ты чего уставился. Пошёл отседова... И вы, все пошли вон...
Женщины заголосили. А Тимка уже ничего не видел вокруг, кроме большой корзины, которая стояла рядом с телегой. В ней лежала настоящая колбаса, картошка и... хлеб. Тот, довоенный, ароматный, как у мамки...
Мальчонка схватил хлебушек и бросился прочь. Он бежал что есть духу, проваливаясь в снег. В голове пронеслась мысль « Теперь Маруся поест и мамка »... Сердце его готово было выскочить из груди.
Степан, поначалу растерявшийся от такого поступка ребёнка, и поняв, что бежать следом он не может, так как надо охранять партизанскую связную, поднял свой, выданный хозяевами МР-40. Резко вскочил на ноги. Раздалась короткая очередь. Тимка покачнулся, ноги его подкосились и он упал, распластав руки... Из плеча его текла алая струйка... Рядом лежал хлеб...
Не задумываясь, одна из женщин бросилась к полицаю и с силой дёрнула за ремень автомата. Степан от неожиданности покачнулся, выпустив его из рук.
— Бейте его, бабоньки!
Женщины бросились на холуя с неистовой яростью... Они не думали, что будет после...
На звуки выбежал староста... Увидев страшную картину, остановился. Нацелился на толпу. Но его бывший друг и сосед – старик Степаныч, успевший взять в руки полицайский МР, его опередил...
Утром в деревню вошли партизаны. Жители были спасены. А вскоре началось наступление... Тимошу, его маму и тётю Лиду выходили партизаны. Много ещё чего пришлось пережить Тимоше. Но всю свою оставшуюся жизнь помнил он тот самый хлебушек и те грозовые, страшные дни... И внукам своим рассказал...
Автор: Мама Лора
Художник: Илья Овчаренко
